Всё время, пока они выводили из вагона молодого «рыцаря», сзади сидела пожилая пара. Саша повернулся к ним и обратился к мужчине:

– Отец, извини за шум. Не сильно мы вас напрягаем?

Дед махнул рукой и повернулся в другую сторону. Бабуля незаметно от деда показала с улыбкой – мол, не трогай этого старого ворчуна…

«Перед этими я хоть извиниться могу… Своих, похоже, уже не увижу…»

– Молчун, хотел бы маме весточку оставить, чтобы она знала, куда ты подевался?

– Как?

– Не знаю. Просто спросил. Наверное, никак. Меня просто напрягает, что наши предки опять будут не спать ночами из-за нас.

– Попробуй забыть. С этим ничего не сделаешь.

– И ты забывал? Как вообще твоя мать пережила две войны?

– Чем больше об этом думаешь – тем хуже. Прекращай. Мы сделали то, что должны были.

«В этом он весь. Если решил – не сомневается. Почему меня всегда шатает?»

2008 год

«Как постарела мать… Или она была такой, а я не замечал? Почему я так редко звонил?»

Он думал – все будут радоваться и праздновать. Но видеть мать с дрожащими губами, еле сдерживающую рыдания – это было тяжело.

Сели за стол, и отец разлил коньяк по рюмкам. Вдруг Саша вскочил.

– Вовчик там остался. Нужно его матери сказать…

Шмель вышел на лестничную клетку и позвонил в соседнюю дверь. Мама Вовы открыла ему. В берете и в форме, она не сразу узнала его.

– Тётя Надь, это я, Саша. Можно войти?

Она сделала шаг назад, и он вошёл. Потянулся, чтобы закрыть дверь, но тётя Надя встала на мысочки, заглядывая в подъезд через всё уменьшающуюся щель, будто пытаясь найти спрятавшегося там сына.

Дверь захлопнулась. Её лицо вдруг резко съёжилось и она осела на пол.

– Он живой!

– Тогда где он?! – сквозь рыдания.

– Остался на сверхсрочную. С ним всё в порядке.

– Почему не звонит больше?

– Он в Осетии, на границе. Им нельзя оттуда звонить. Как вернётся из командировки – дадут отпуск, приедет. Телефон у него тот же. Позвонит сразу, как сможет.

– Сколько ещё ждать?

– Их должны сменить через полгода.

Она успокоилась и больше не рыдала. Попыталась вытереть слёзы рукой, но только размазала их по всему лицу.

– Спасибо, Саша, что не забыл про меня.

– А как по-другому, тётя Надь?

– Трудно там было?

– Не без этого…

– Ты иди к родителям.

– Может, вы с нами?

– Нет, не нужно. Главное – живой. Значит всё хорошо. Иди, они ждут. Иди.

Молчун

Рюкзак стоял у него в ногах. Голенью он чувствовал железную часть автомата, сдвинувшуюся внутри.

«Нужно будет всё переложить ещё раз, как только окажемся где-нибудь без лишних глаз.»

– У меня с собой куча рублей, от которых не будет толку за границей. Есть идеи, как их обменять? – Бык подсел и произнёс это шёпотом.

– Найдём несколько обменников, где курс подороже, и попробуем частями обменять. В таких обычно паспорт не спрашивают.

Друг всё смотрел, будто хотел задать ещё вопрос, но не решался.

– Что?

– Много ты убил таких, как я?

– Двенадцать человек.

– Никогда не сомневался? Это же самосуд.

– Если бы я не сомневался, тебя бы уже не было.

– Не поспоришь… Но казнить предыдущих без суда и следствия несправедливо.

– Приватизация через залоговые аукционы тоже не была справедливой. Ты же знаешь.

– Не была. Но тогда организуйте справедливый суд. Примите законы, отменяющие ту несправедливую приватизацию и поставьте холдинги в свободную продажу…

– Это не я решаю.

– Верно. Не ты. Не догадываешься, почему они так не делают?

– Для того, чтобы контрольный пакет всегда в итоге принадлежал государству.

– Да. Все ключевые решения будут принимать несколько человек. И не забывай – есть ещё и часть активов, не входящих в контрольный пакет. Их тоже можно будет купить по дешёвке.

– И?

– Ты зря убивал. Всё это – банальный передел собственности.

– Будь на моём месте кто-то другой, тебя бы тоже не было. Так что не зря.

«Похоже на оправдания перед самим собой».

Пока их побег проходил относительно удачно. Но Молчун понимал – стоит им где-то засветиться – достанут из-под земли. Он думал о том, как всё могло так обернуться. В какой момент он свернул не туда? И когда было уже слишком поздно, чтобы выбрать другой путь? А, может, всё это – банальная случайность и невезение? Пару лет назад он оставил эти мысли, смирившись с тем, кем в итоге стал. Но сейчас, когда всё опять пошло кувырком, они сами собой возникли в его голове и не хотели уходить.

2008 год

– Три секунды зигзагом! Вбей себе в голову, боец! Только они у тебя есть, чтобы перебежать куда-то под обстрелом! И то, если повезёт! Пошёл!

Алиев опять неуклюже встал и враскорячку побежал зигзагом вперёд. Лёг. От точки до точки прошло пять секунд.

«Опять долго…»

– На исходную! Приготовился! Пошёл!

«Странный тип. И зачем он пошёл на контракт?»

Пополнение прибыло три недели назад. Слаженность у этих ребят была похуже, чем у стариков, но это были тренированные солдаты. Они быстро подтянулись до общего уровня. Кроме одного.

Сколько бы ни тратил Молчун своего времени, сколько бы ни заставлял повторять одно и то же, раз за разом терпеливо показывая и объясняя всё заново – результаты не улучшались ни на грамм.

Но самое плохое было то, что Алиев со временем начал ныть и ворчать, будто к нему несправедливо придираются.

На вторую неделю Молчун вспомнил, кого этот солдат ему напоминает. Владика. Дружка Быка из института. После того, как Молчун соединил эти две личности, у него окончательно сформировалось отношение к Алиеву. Мерзость. Как и Владик. Только бедный. До этого он пытался найти оправдания для Алиева. После – перестал.

«Опять тормозит. Как специально».

Ему захотелось сказать этому слизняку что-нибудь обидное. Прям до чесотки захотелось.

– Алиев, зачем ты пошёл в разведчики? Зачем подписал контракт? – Молчун спросил нарочно громко, чтобы вся рота слышала.

– Товарищ сержант, это – моя мечта!

– Ты не соответствуешь этой мечте! Переведись в мабуту!

– Сержант! Ты здесь, чтобы научить его соответствовать! Государство потратило деньги и время, чтобы завербовать его! А твой долг – на-у-чить! – Майор Черненко стоял рядом и орал на Молчуна. Это был высокий, уже начавший толстеть офицер. Он любил отдыхать у телека в офицерской палатке и наказывать солдат за косяки физическими упражнениями, или рублём. Его прислали вместо Десятникова. Делать ему особенно ничего не приходилось – разведгруппы также по очереди ходили в рейды и