– Не дрейфь, министр.

По кабине управления пробежала судорога, вздыбился и опал пол. Раздался утихающий гул.

Улиуллин вцепился в ручку кресла Смоленского.

– Кутак баш!

Пламенное кольцо в центре виома исчезло, вместо него появилась уходящая в невероятную даль мерцающая серебристым туманом труба.

– Отлично! – вскинул вверх руки Смоленский. – Тоннель готов! Не думал, что это произойдёт так быстро!

– Технология будущего, – просипел Улиуллин.

– Технология невозможного, – издал смешок физик. – А теперь пошлём туда катализатор.

Параллельно с первым родился ещё один виом, в котором виднелась похожая на древнюю ракету конструкция.

– Ракета?! – проговорил ошеломлённый Таргитай.

– Только видимость. Так, готовность раз! Парни, подключение по-быстрому!

Операторы не пошевелились. Управляли всем комплексом модуля через шлемы контроля.

Ракета в окне виома налилась изумрудным свечением.

– Пошёл!

Новый толчок поколебал пол модуля.

«Ракета» исчезла с правого виома и переместилась на левый, где начала двигаться вперёд и через несколько мгновений исчезла в точке схождения трубы.

– Уф! – мотнул головой Смоленский. Лицо его заблестело от пота. – Свершилось! Ничего уже не отменишь!

В ухе свистнул синапс рации.

– Шеф, мы взяли Холоста, – проговорил голос Саида.

– Иду! – подскочил Улиуллин от неожиданности, оживая и бросаясь к двери.

Локация 19. Солнце. Станция «Салют». 2202

В центральном посту управления «Салюта» царила деловая тишина. Всем сложным энергохозяйством станции и службами сервиса управлял искин по имени Светодан, но и контролирующей его работу группе обслуживания во главе с директором обсерватории Рединым доставалось немало забот по снабжению, защите, наладке аппаратуры и замене технических систем. Всего в зале поста в данный момент находилось двенадцать человек, включая четырёх учёных, специалистов по изучению солнечных процессов.

В тот момент, когда Мухин со товарищи спустились в зал, Редин уже был там и обсуждал с начальником смены, двадцатипятилетним парнем с модным кипелом[17] на лице, какие-то проблемы. Его кипел представлял собой выпрыгивающих из воды дельфинов.

Увидев гостей, Редин вскочил и просеменил к Мухину.

– Чем могу быть полезен, Фёдор Афанасьевич?

– Мне нужно помещение с код-доступом, – сказал директор ФСБ.

– Можете пользоваться аппаратурой поста…

– Нужна отдельная каюта.

– Понял, на нижнем уровне рядом с транспортным ангаром есть бокс резервного оборудования, Светодан подключит его к системе.

– Отлично, Борис Аркадьевич, премного благодарен.

– Что-нибудь ещё?

– Подсоедините мне напрямую к линии Светодана.

– Слушаюсь. У нас возникла небольшая проблема. – Редин посмотрел на парня с кипелом, с которым разговаривал. – К нам хочет подстыковаться американский фрегат «Калифорния». Пытаемся найти дипломатический отказ, чтобы не обиделись. Выразить обеспокоенность нагрузкой на станцию?

– Я не дипломат и не министр иностранных дел, чтобы постоянно выражать обеспокоенность хамством конкурентов! – вспылил Мухин. – Ответьте коротко, что это невозможно!

– Однако они угрожают санкциями…

– Угрожают?! – вскинул брови Фарниев. – Бесподобно! Две сотни лет обкладывают нас санкциями и до сих пор не успокоились!

– Дайте связь с их бортом.

– Светодан, линию на фрегат.

– Секунду, – отозвался компьютер. – Прошу.

Над центральным вириалом всплыл вертикальный лучик. Блямкнул сигнал запроса.

Виом над вириалом протаял в глубину, в нём проявилось лицо мужчины с усиками.

– Бортинж Фредериксон…

– Капитана на мостик! – не дал ему договорить Мухин.

Усач шире раскрыл глаза, удивлённый тоном абонента.

– Кто говорит?

– Директор Федеральной Службы безопасности России Мухин.

– Он… э-э, она… миссис Эжеску… занята…

– В таком случае передайте миссис: отвалите к чёрту! Этот сектор обслуживает российская космическая группировка, и станция «Салют» не отель и не бордель, чтобы принимать всех, кто пожелает пристыковаться!

Бортинженер «Калифорнии» по фамилии Фредериксон выпучил глаза, побледнел, пролепетал:

– Вы понимаете, с кем говорите, сэр?!

– С наглым нарушителем границ зоны взаимодействия! Чтоб через минуту духу вашего здесь не было! В противном случае крейсер «Варяг», барражирующий над данной областью Солнца, поможет вам убраться!

– Но… вы… не имеете…

– Имею! Конец связи!

Звякнул сигнал отбоя. Виом погас.

– Зря вы так… грубо, – пробормотал Кольцов.

– А на мой взгляд, великолепный ответ! – возразил Фарниев. – До печёнок достали гладкие возражения нашего МИДа в ответ на хамское поведение пиндосов, только подчёркивающие эффект слабости. Давно пора бить по морде! Эти парни и мисски понимают только силу! Знаете, как наши молодые политики называют меж собой США?

– Как?

– Суженные штаты Америки.

Кольцов бледно улыбнулся. Ему явно хотелось продолжить полемику с директором Коскона, но он сдержался.

Мухин молча направился к люку, у которого стояли безопасники сопровождения, блондин кос-поручик и брюнет паладин. Спутники потянулись за ним.

Спустились на нижний этаж центрального модуля, зашли в бокс, о котором говорил Редин.

Помещение было невелико, со стенами, сплошь покрытыми ячеями разного размера, в которых хранились комплекты запасного технического оборудования станции. Одна из стен представляла собой репликант – приёмное устройство линии 3D-печати для восстановления мелких деталей.

В соседней стене располагалась ниша с вириалом кванка. Перед ней стоял ажурный ложемент связи. Как только в помещении появилась пятёрка гостей, вириал оконтурили огоньки включения.

Мухин сел.

– Что вы хотите узнать? – поинтересовался Фарниев.

– Мы болтаемся здесь уже больше часа, а мне должны были скинуть компромат на Улиуллина.

При этих словах Кольцов побледнел ещё больше и отступил к двери.

– Компромат? – удивился Фарниев. – Даже так? Он же ваш приятель.

– Учились вместе, но до приятельства не дошли. Он очень своеобразный человек.

– Да уж, – усмехнулся Ирбис Витасович. – Каждый раз, когда я его вижу, меня бросает в дрожь. Очеловеченный кабан!

– Я привык, – остался равнодушным Мухин.

– Он женат?

– Был дважды, хотя я не уверен.

– Трижды, – поправил директора Кольцов, у которого сделалось такое выражение лица, будто заболели зубы. – Он хороший человек… его любят… подчинённые…

– Откуда вы знаете? – хмыкнул Фарниев. – Служебный интерес?

– Приходилось… контактировать.

– Что-то я не слышал ни от кого признаний в любви к министру. А его шикарное поместье в Крыму вам ни о чём не говорит?

– Он имеет право… как бывший бизнесмен…

– Скажите лучше – миллиардер.

– Таргитай бескорыстен… и всегда отстаивал коммунистические лозунги.

Фарниев рассмеялся.

– От каждого по способности, каждому по потребности? Самый одиозный коммунистический лозунг, воспитывающий лентяев и откровенных тунеядцев! Министр на любимом коньке. Хотя я точно знаю, что и в наши просвещённые времена коммунизм хорош только до первого личного капитала.

– Ирбис Витасович, – поморщился Мухин.

– Понял, извините, Фёдор Афанасьевич, чёрт меня дёрнул задеть эту тему.

В помещении стало тихо.

Кольцов порывался выйти, но мучился, снедаемый какими-то мыслями, ожидая переговоров Мухина.

Вириал оделся в ожерелье зелёных и золотых звёздочек. Виом перед ним выдавил в глубине голову мужчины с ёжиком светящихся серебром волос. Это был начальник управления информационного обеспечения ФСБ Чернышенко.

– Что нового, Диомид? – спросил Мухин.

– По Улиуллину могу сбросить все последние коррекции его пересечений с западниками. Случаев совпадений