в централь», – и Фарниев озадаченно посмотрел на Улиуллина. Ответ показался ему грубоватым, и к такому отношению главный контрразведчик не привык.

– Всё под контролем, Ирбис Витасович, – поспешил разрядить обстановку Улиуллин. – Никакой опасности нет. Феофан Аркадьевич волнуется, не обращайте внимания.

– Это антенна над нами? – кивнул на потолок Мухин.

– Антенна – весь корпус модуля. То, что вы приняли за антенну, подушка безопасности.

– Что?!

Смоленский покривил губы, клюнул хищно изогнутым носом как гриф – клювом.

– При малейшей угрозе жизни операторов срабатывает бокс безопасности, заключая пост управления в пузырь «зеркала».

– Понятно, это успокаивает.

– Дадите картинку? – спросил Фарниев.

– Выйдем на режим и получим обзор. Внимание! – Смоленский нацепил на голову дугу с наушниками. – Переворачиваемся.

– Что это значит?

Смоленский промолчал, и за него ответил Улиуллин:

– Горб антенны сейчас смотрит в космос, а мы разворачиваем станцию на сто восемьдесят градусов. Вы ничего не почувствуете. Весь комплекс накрыт полем гасителя инерции.

Действительно, сила тяжести и её направление в кабине управления не изменились, лишь над подковой вириала всплыла зелёная свечечка и раздался тихий гудочек. А через минуту стенки кабины исчезли, и присутствующие оказались висящими под огненной ячеистой бездной, ячейки которой представляли плазменные гранулы солнечной поверхности.

Кольцов инстинктивно прикрыл глаза ладонью, хотя поляризационные фильтры видеосистемы погасили солнечное излучение до приемлемых значений. Ни Мухин, ни Фарниев не отреагировали на появление солнечного ландшафта, видимого с расстояния в десять тысяч километров.

– Куда направлен луч прожектора? – спросил Мухин.

– На ядро, – буркнул Смоленский.

– Мы же хотели посмотреть на пятно, под которым случилась вспышка разогрева поверхности.

– Оно под нами, но изменилось.

Белая окружность очертила участок огненного моря, он понёсся навстречу и превратился в звёздчатую структуру чуть светлее фона соседних областей.

– Вот то пятно. Температура шесть тысяч восемьсот градусов.

Несколько секунд все рассматривали звезду.

– Что там творится, внутри? – заговорил Фарниев, посмотрев на операторов. – Реакция «гелий – углерод» прекратилась?

Операторы не пошевелились, сидя на своих местах как каменные изваяния. Головы их накрывали колпаки связи с компьютером.

– Феофан? – сказал Улиуллин.

Смоленский с неохотой ответил:

– Очаг реакции погрузился в недра конвективной зоны. Во всяком случае мы так предполагаем. Но гелия в верхних слоях фотосферы мало, поэтому очаг скоро рассосётся. Нейтринник либо подтвердит это, либо опровергнет.

– А почему произошёл всплеск, вы не знаете?

Физик сжал губы в серую полоску.

– Мне пока нечего ответить.

– Ладно, работайте.

– Фаза первая! – напомнил операторам учёный.

Они и на этот раз не пошевелились, всматриваясь в сложное панно датчиков и виомов перед собой.

Прошла минута.

– Фаза два.

По светящейся подкове аппаратных функционалов пробежали цветные огоньки.

– Начали!

Раздался низкий гудок.

Стены кабины погасли, вернее превратились в коричневое полотно, разорванное трещинами как поле такыра. В глубине виома перед Смоленским возникла призрачная многослойная сфера, напоминающая шаровую молнию, верхний слой которой порос изломами молний линейных. Правда, в отличие от реальных разрядов эти изгибались очень медленно, меняя цвет от голубого до фиолетового.

– Что это? – нарушил молчание Мухин.

– Ядро Солнца, – буркнул Смоленский.

– Почему оно… синее?

– Благодаря компьютерному синтезу. Хотя, наверно, и в реальности цвет ядра не отличается от синтезированного. Всё-таки температура в ядре далека от температуры верхних слоёв – пятнадцать миллионов градусов.

– Я уж подумал, не проник ли очаг гелий-углеродной реакции с поверхности в ядро.

Улиуллин и Кольцов обменялись быстрыми взглядами.

– Вряд ли… – неуверенно начал министр.

– Успокойтесь, генерал, – перебил его Смоленский с пренебрежением. – Очаг, скорее всего, рассосался, судя по отсутствию хвоста. Да и провалиться к ядру за день-два невозможно, плотность плазмы от слоя к слою увеличивается, и даже свету требуются тысячи лет, чтобы пробиться из ядра к поверхности.

– Спасибо, успокоили, – с иронией сказал Фарниев.

– Итак, товарищи генералы? – сказал Улиуллин. – Пост готов наблюдать за нашим светилом и предупредит, если начнутся новые непонятки. Предлагаю спуститься в центральный пост и обсудить наши проблемы. Пусть товарищи учёные работают. Я вам нужен, Фёдор Афанасьевич?

– Нет.

– В таком случае я с вашего разрешения займусь своими делами.

Мухин с минуту рассматривал солнечное ядро, повернулся к выходу.

– Идёмте.

Гости выбрались из кабины один за другим. Улиуллин остался, взглядом послав Кольцова вслед за гостями. Подождал немного, дожидаясь сообщения от Светодана о перемещении гостей, подошёл к Смоленскому.

– Покажи мне реальную картинку.

Учёный покосился на него.

– Это и есть реальная картинка.

Улиуллин вытаращил глаза.

– Как реальная?! Я думал, ты покажешь им монтаж.

– Машина для пробоя канала к ядру должна иметь систему наведения. В неё встроен и настоящий нейтринный телескоп. Кроме того, в ней же расположен и хронопортал.

– З-зачем?!

– А как бы Рой передал нам катализатор?

– Как передал и пробник – через американский фрегат.

– Пробник, возбудивший реакцию в пятне, был размером с бочку, а портал для масштабного процесса едва ли будет меньше цистерны для нефти. Проще передать его непосредственно к месту запуска, то есть из владений Роя на станцию.

– Мне Зевс ничего об этом не говорил.

– Какой Зевс?

– Эмиссар Роя, командующий всем процессом. Подозреваю, что это немецкий канцлер. Зевсом я зову его из-за сходства с греческим богом.

– Мне он представляется в виде акулы с человеческой головой.

Улиуллин хрюкнул.

– Отпад! Значит, он и с тобой общается?

– Почему это тебя удивляет?

– Потому что он обещал мне… – Таргитай осёкся. – А тебе что он обещал?

– Вечную жизнь, – кисло пошутил Смоленский. – Много чего.

– Не уходи от ответа.

Лицо физика стало злым.

– Министр, ты обещал заниматься своими делами, вот и занимайся! Я же не интересуюсь, что Рой обещал тебе. Кстати, твоя помощь больше не понадобится, раз мы уже запускаем портал. Возвращайся на Землю и, если хочешь, задай свои вопросы боссу. Мне ты не нужен.

Улиуллин опешил. Вздёрнув белёсые брови на лоб, уставился на физика, хотел осадить его и вдруг поймал недобрую мысль: не поменял ли Рой хедлайнера операции? То есть не списал ли строителя портала как ненужный балласт?!

– Хорошо, я-то спрошу, но учти, Феофанчик, у меня есть и другие козыри, так что не ошибись с выбором хозяина.

Смоленский отмахнулся.

– Не ошибись ты. Пришло сообщение от босса: сейчас он сбросит в портал пробойник и катализатор.

– Что?! – изумился Улиуллин. – Какой пробойник?!

– Устройство для проводки канала к ядру Солнца. Туда мы и запустим катализатор. Можешь дождаться и посмотреть.

– Конечно, подожду. – Вспотевший Улиуллин примостился сбоку от кресла Смоленского.

Действительно, через пару минут вириал управления модуля выдал очередь звоночков, и перед Смоленским в чёрном зеркале виома протаяло пламенное кольцо, стреляющее молниями.

– Ага, вот и пробойник.

– Ты хочешь его…

– Разумеется использовать, а чего ждать?

– Это не опасно?

Физик показал пренебрежительную