с мировым именем. Термин «структурное насилие» Галтунг использовал и описал в статье 1969 года «Насилие, мир и исследования мира». См.: Galtung J. Violence, Peace, and Peace Research // Journal of Peace Research. 1969. Vol. 6. № 3. Рр. 167–191. – Прим. научн. ред.

29

Top dog (англ.) – сленговое обозначение лидера группы, вожака с оттенком животного, стайного, примитивного, основанного на силе и агрессии доминирования.

30

Социальная сеть принадлежит компании Meta, деятельность которой является экстремистской и запрещена на территории России. В дальнейшем при упоминании эта социальная сеть будет отмечена символом «*».

31

Название этой главы отсылает к книге теоретика медиа Маршалла Маклюэна и дизайнера Квентина Фиоре под названием The Media is the Massage. В основу названия положено высказывание Маклюэна «The medium is the message». Высказывание труднопереводимо на русский, его смысл заключается в следующем: среда, в которой совершается передача сообщения, то есть среда коммуникации, не является второстепенной по отношению к содержанию (message, «послание»); она и есть само содержание, само послание. Важно не то, о чем именно вы говорите, важно то, что служит посредником или средой передачи вашего сообщения (живая речь, живописное полотно, телевизор, интернет и т. д.), поскольку среда обладает сильнейшим коммуникативным эффектом. Название книги и фраза различны: в названии книги message («послание», «содержание сообщения») превращается в massage («массаж»), а medium – в media. Этим авторы стремились подчеркнуть физический, телесно-осязаемый характер воздействия средств массовой коммуникации как основной среды современной коммуникации. Что касается названия настоящей главы, то Бён-Чхоль Хан вносит еще одно смысловое изменение в фразу, добавляя дефис и получая примерно следующее: «Медиум (“среда”, “посредник” или “инструмент коммуникации”) в эпоху масс».

32

Поистине радостная машина, будь радостной, то есть свободной (англ.).

33

Радостная система (англ.).

34

Homo sacer — это тот, кто по причине нарушения божественных заповедей изгоняется из общества. Тот, кто, например, опрокидывает межевой камень, навлекает на себя гнев Jupiter Terminus – бога-покровителя границ. Такого человека можно убить и не понести за это наказания. Homo sacer в своей истории проходит несколько этапов. Во времена законов двенадцати таблиц sacer – это тот, кто нарушил неприкосновенность народного трибуна. Стремясь удержать власть, плебеи восстановили старинные, изначально религиозные практики. Агамбен совершенно игнорирует историческое развитие homo sacer и ограничивает sacratio периодом плебейского господства. Поэтому он ошибочно объясняет sacratio, возводя его к potestas sacrosancta, которая принадлежит плебейским трибунам. Тем самым возникает короткое замыкание sacratio в условиях отмирания его религиозных корней при появлении суверенной власти. Известный историк права Эмиль Брунненмайстер пишет: «Сакральность <…> не была мирской, она была исключительно актом божественного проклятия. Лишь постепенно она превратилась в мирское действие» (Brunnenmeister, Das Tötungsverbre – chen im altrömischen Recht, Leipzig, 1887, S. 153). Чтобы подкрепить свой тезис, Агамбен конструирует далее противоречивую фигуру homo sacer, которой в действительности не существует. Он указывает, что homo sacer не может существовать в сфере религиозного, поскольку убить его означало бы осквернить другие сакральные вещи (res sacrae). Возможность смерти от человеческой руки не выдворяет homo sacer за пределы религиозной сферы, поскольку предполагалось, что божественный гнев может в любой момент поразить homo sacer, также и в том случае, когда его убивает другой человек. Тут убийца воспринимается просто как орудие возмездия оскорбленного бога. Поэтому Брунненмайстер пишет: «Сакральность имеет своим основоположением то многократно зафиксированное нами мнение, что божество самостоятельно накажет злодея и сделает это там, где и когда захочет, и что никто – ни государство, ни его служители или священники, ни отдельные граждане – не имеет права предвосхитить его в этом действии. Смертному не дано предвидеть, каким именно образом разгневанное божество предаст свою жертву неминуемой смерти. Быть может, оно страданиями доведет ее до самоубийства, или нашлет на нее несчастный случай, или заставит зачахнуть, или вложит кому-нибудь в руку оружие. Тот, кто предаст проклятого (sacer) смерти, считается невиновным, поскольку он, сам того не ведая, стал орудием божественного возмездия. Мысль о том, что смертный может и даже должен прийти на помощь оскорбленному божеству в деле возмездия, была далека от благочестивого народного поверья. Тот же

страх, который оберегал собственность бога от любого посягательства, вне всяких сомнений отваживал легкомысленные и злонамеренные натуры от того, чтобы изображать из себя посюстороннего представителя уголовного преследования, вверенного неземной власти» (Brunnenmeister, Das Tötungsverbrechen im altrömischen Recht, a. a. O., S. 152f.). Далее, Агамбен утверждает, что homo sacer исключается не только из человеческого, но и из божественного порядка, поскольку ему запрещено совершать жертвоприношения. Это тоже ошибочное заключение, поскольку homo sacer именно потому не может приносить жертвы, что он уже находится в руках оскорбленного бога. Таким образом, фигура homo sacer, на которой Агамбен строит свою теорию, оказывается выдумкой, не соответствующей историческим фактам. (Этот комментарий принадлежит самому Бён-Чхоль Хану. В оригинальном немецком издании он отмечен звездочкой и дан в сноске в самом тексте, в то время как остальные сноски автора концевые. В англоязычном переводе книги этот комментарий помещен в концевых сносках. Мы решили следовать оригиналу, оставив его здесь, тем более что это принципиально важный комментарий, который рискует быть непрочитанным, окажись он в самом конце вереницы сносок. – Прим. научн. ред.).

35

В оригинале последнее предложение звучит так: «Darin besteht der Unterschied zu Agambens Theorie der Souveränität». С одной стороны, Хан, скорее всего, в самом деле имеет в виду ключевое различие между (неверной) концепцией Агамбена и его собственной. С другой стороны, в английском переводе это предложение Аманда ДеМарко передала так: «В этом разница между реальностью и теорией суверенитета Агамбена», указывая на объективность позиции Хана. См.: Byung-Chul Han, Topology of violence. Cambridge, MA: MIT Press, 2017. Р. 127. – Прим. научн. ред.