Теперь туннель круто пошел вверх, зато здесь стало гораздо просторней, она даже развернуться сумела бы, да и ползти стало легче, потому что она могла свободно цепляться за выступы в каменных стенах и понемногу подтягиваться.

И все-таки Ренн колебалась. Если она поползет дальше — куда бы ни вел этот туннель, — это будет означать, что Торак останется там, позади, в пещере у Пожирателей Душ. Нет, не могла она его просто так бросить! Его необходимо было предупредить, что девятый Охотник, предназначенный для жертвоприношения, это он сам и есть.

И все же если она вернется назад, если снова окажется в пещере, если ей каким-то образом удастся избежать встречи с Пожирателями Душ и отыскать Торака и даже если им удастся спасти Волка и найти в переплетении бесконечных туннелей путь к выходу из пещеры, то смогут ли они выйти наружу: ведь этот выход закрыт тяжеленной каменной плитой, сдвинуть которую под силу только Тиацци?

Ренн до боли закусила губу, не зная, как поступить.

Фин-Кединн часто повторял: если у тебя что-то пошло наперекосяк, то самое плохое, что ты можешь сделать, это ничего не предпринимать.

«Иногда, Ренн, приходится делать тяжелый выбор, — говорил он ей. — И этот выбор может оказаться как правильным, так и ошибочным. Но это все же лучше, чем сидеть и ничего не делать».

Ренн еще минутку подумала. А потом, извиваясь, поползла вперед.

В каменном лесу Пожиратели Душ готовились к открытию заветной Двери.

Неф, подпрыгивая, втыкала в щели плюющиеся факелы, стараясь расположить их равномерно по кругу, а мышь-покровительница летала у нее над головой. Тиацци со вздувшимися от напряжения венами на висках ворочал огромные камни, тоже по кругу выкладывая их возле жертвенника. Сешру готовила маски с глазами из прозрачных кишок, чтобы можно было без опаски смотреть на обитателей Иного Мира. И лишь от Эостры не было ни слуху ни духу.

Торак с ужасом ожидал ее возвращения, хоть и понимал: ему нужно, чтобы эта могущественная колдунья поскорее вернулась, ему нужно удостовериться, что все четверо Пожирателей Душ здесь, в этой пещере, прежде чем сам он попытается отсюда ускользнуть и отправиться на поиски Волка. Но пока что ему приходилось помогать Неф: растирать на каменной пластине кровь земли, охру, чувствуя, как кожу на лбу стягивает настоящая кровь, кровь убитой им совы.

После того как он все-таки был вынужден ее убить, Неф положила ему на плечо свою тяжелую руку и сказала:

— Ну что ж, ты отлично справился, а значит, совершил первый шаг к тому, чтобы стать одним из нас.

«Ничего я не совершал!» — про себя возразил ей Торак, прекрасно понимая, что на это сказала бы Ренн: «Когда же все это кончится, Торак? Какие еще ужасные преступления тебе придется совершить?»

Он вспомнил спор, который вышел у него с Фин-Кединном, когда он упрашивал вождя племени Ворона позволить ему отправиться на поиски Пожирателей Душ. Напрасно упрашивал.

«Твой отец пытался с ними сражаться, — сказал ему тогда Фин-Кединн, — и они его убили. Почему ты думаешь, что стал сильнее своего отца?»

В общем, тогда отказ Фин-Кединна привел Торака в бешенство, но теперь он понимал, что стояло за этим отказом. Мудрый вождь племени Ворона опасался не столько злокозненности Пожирателей Душ, сколько того, что таилось в душе самого Торака.

Однажды он рассказал ему такую историю о самой первой зиме на свете:

«Великий Дух выдержал страшное сражение с Великим Зубром, самым могущественным из злых духов, и сбросил его, пылающего, с небес, но когда Великий Зубр упал на землю, ветер разнес его пепел, и крошечная частичка этого пепла поселилась в душе у каждого существа на земле. Зло и поныне существует в каждом из нас, Торак. И некоторые всю жизнь с ним сражаются. А некоторые, напротив, всячески его подкармливают и лелеют. Так было всегда».

И вот теперь Торак вспомнил о том крошечном черном семечке зла в своей душе, которое только и ждет возможности прорасти, возродиться к жизни и дать мощные побеги.

— Подай мне «кровь земли»! — крикнула ему Сешру, внезапно прерывая его размышления. — Быстрей! Уже почти пора.

Торак поднял тяжелую каменную плиту, на которой растирал охру, и понес ее к алтарю.

Сколько же еще ему ждать? Когда, наконец, он сможет улизнуть отсюда и отправиться на поиски Волка?

План, к которому он в итоге пришел, был, безусловно, сопряжен с определенной опасностью; он мог даже оказаться для него губительным, но тем не менее ничего лучше он придумать не смог. Во-первых, ему надо было вернуться в тот вонючий туннель, где содержались жертвенные животные, затем как можно ближе подобраться к белому медведю, и тогда…

— Клади охру сюда, — велела ему Сешру.

Торак сделал все, как она ему велела, и хотел было отойти в сторонку, но она крепко схватила его за запястье своей холодной рукой:

— Останься. Смотри. Учись.

У него не было выбора; пришлось опуститься возле нее на колени и смотреть.

Сперва Сешру обмазала маску известью, и та стала ослепительно белой. Затем обмакнула указательный палец в кашицу из охры, смешанной с соком ольхи, и нарисовала красный рот. Ее палец, рисуя «черты лица», медленно двигался по кругу, по кругу, по кругу… У Торака даже голова закружилась, когда прямо у него на глазах маска начала оживать! Алые губы заблестели, точно их облизали языком. Грива волос, сделанных из сухих трав, казалось, выросла сама собой, она шевелилась и шелестела, как настоящая…

— Не тронь! — сердито прошипела Повелительница Змей.

И Торак, испуганно вскрикнув, отшатнулся.

Пожиратели Душ дружно рассмеялись. Они забавлялись, пугая его, и одновременно зачем-то постоянно заставляли его чувствовать, что он один из них.

— Ты, наверно, хочешь знать, зачем мы все это делаем? — сказала Неф, снова, похоже, прочитав его мысли.

— Ты хочешь знать, зачем мы хотим открыть Дверь? — зашипела Сешру. — Зачем хотим выпустить на волю злых духов?

— Чтобы править в этом мире! — прогудел Тиацци, подходя ближе к ним. — Чтобы объединить все племена и править ими.

Торак нервно облизнул губы и спросил удивленно:

— Но ведь племена… сами собой правят!

— Много им от этого пользы! — рыкнула Неф. — Неужели ты никогда не задавал себе вопроса, почему Великий Дух так переменчив, так непредсказуем? Почему он то посылает племени добычу, то нет? Почему одного ребенка он убивает, наслав на него болезнь, а другого щадит? Все это потому, что племена живут не так, как им следовало бы!

— У каждого племени свои способы принесения жертв, — прибавил Тиацци. — Да и своих мертвых в Вечное Странствие они отсылают по-разному. И все это Великому Духу не нравится.

— Нет в этом никакого порядка! — воскликнула Неф.