без прогулок четыре недели, после чего был выпущен во двор и… в этом месте проницательные читатели станут хохотать в голос!.. и в третий раз повторил так понравившийся местной публике фокус с лазаньем по гладким стенам. На этот раз главврач госпиталя решил не ловить «Гудини», а поступил проще и циничнее. В истории болезни Эрла Леонарда Нелсона [Феррала] появилась запись, свидетельствовавшая об излечении пациента и его неопасности для окружающих. Кроме того, поскольку Нелсон формально всё ещё считался призывником и теоретически мог попасть в армию, психиатры подготовили специальное заключение о негодности сбежавшего пациента к службе в вооружённых силах.

И с лёгкой совестью забыли о «Гудини». Военно-морской флот также постарался поскорее избавиться от бесполезного новобранца и 17 мая 1919 г. Эрла Феррала уволили со службы.

Эрл Леонард Нелсон вернулся к тёте Лилиан и устроился на работу в больницу в больницу «Святой Марии» на окраине Сан-Франциско. Он исполнял функции швейцара и охранника, что, принимая во внимание его незаурядную силу и агрессивность, было, пожалуй, единственным ремеслом, способным хоть в какой-то мере удовлетворить темперамент Нелсона. В этой больнице он познакомился с 58-летней санитаркой Мэри Терезой Мартин (Mary Teresa Martin), очень набожной католичкой, до той поры так ни разу и не вышедшей замуж.

Трудно сказать, что сподвигло 22-летнего Эрла сделать предложение руки и сердца этой женщине. Но ещё труднее объяснить, чем руководствовалась Мэри Мартин, отвечая на это предложение согласием. Брак с самого начала строился на нескольких весьма специфических условиях, предусмотрительно оговорённых сторонами. Так, Эрл потребовал, чтобы супруга разрешила ему: а) никогда не мыться; б) не мыть посуду; в) использовать её гардероб; г) бросить работу. Мэри в свою очередь оговорила в качестве непременного условия венчание в католическом храме. Требование невесты, как несложно догадаться, не стало для жениха большим обременением.

Молодые обвенчались 5 августа 1919 г., после чего поселились в домике жены в районе Пало-Альто и Эрл Нелсон с удивительной ретивостью принялся за кромсание гардероба Мэри. Он примерял на себя её одежды, отрезал рукава понравившихся ему блуз и кофточек, «перешивал» юбки в брюки и пр. Легко понять, что не будучи портным, он был не в силах сделать из женской одежды что-то стоящее, а потому в течение короткого времени молодой супруг просто-напросто извёл почти все вещи своей жены. Та мирилась с этими милыми проказами. Гораздо труднее для Мэри оказалось удовлетворять сексуальные притязания своего чрезвычайно активного мужа. Как жена, она не могла отказаться от исполнения супружеского долга, но очень скоро выяснилось, что диапазоны сексуальной приемлемости супругов разительно не совпадали. Мэри, ревностная католичка, искренне страдала от необходимости исполнять интимные фантазии мужа, оказавшиеся весьма бесстыжего свойства.

Эрл бросил работу в больнице и опять принялся бродяжничать, надолго исчезая из дома. Примечательно, что периодически возвращаясь к жене, он всегда платил ей по 2$ за каждые сутки проведённые вместе. Мэри была чрезвычайно ему за это благодарна и считала подобную щедрость проявлением любви, хотя скорее всего, Эрл руководствовался опытом, полученном в общении с проститутками, которые традиционно брали деньги не только за секс, но и за время проведённое вместе.

К этому времени – речь идёт о 1920 г. и первой половине 1921 г. – в Эрле уже стала вовсю ощущаться большая мужская сила: он заматерел, стал по-настоящему опасен. И тётя Лилиан, и Мэри Мартин [она же Феррал], рассказывая впоследствии об этом периоде жизни Эрла, упоминали о том чувстве страха, которое всегда их охватывало в его обществе. Даже будучи в добром расположении духа Эрл производил впечатление опасного человека. И жена, и тётя с облегчением выпроваживали его из дома и с трепетом дожидались возвращения.

В начале 1921 г. Эрл стал испытывать сильные мигрени. Никакие лекарства не помогали справиться с жуткой головной болью; по его словам, у него темнело в глазах и он терял сознание. В момент одного из таких приступов молодой мужчина упал с лестницы, лишился чувств, был доставлен в больницу с подозрением на сотрясение мозга. Через два дня он оттуда сбежал, потому что не мог долго находиться в одном месте – его звала дорога!

После падения с лестницы у Эрла начали появляться чудные видения, ему стали слышаться «голоса святых», с которыми он порой вступал в продолжительные беседы. По словам очевидцев, все эти беседы с самим собой были на редкость малосодержательны и производили крайне тягостное впечатление.

В середине мая 1921 г. домовладелица, у которой аредовала жильё Мэри Мартин, попросила освободить домик. Нелсон, узнав об этом, заявил жене, что никуда с ней не поедет. Супруги расстались, Эрл ушёл из дома. Однако, на следующее утро он явился обратно и заявил, что передумал. Но тут уже Мэри заявила мужу, что никуда с ним не поедет и он может отправляться куда ему заблагорассудится. Так что в конечном итоге, жизненные пути молодой супружеской пары разошлись.

Через несколько дней – 19 мая 1921 г. – Эрл Леонард Нелсон явился в частный дом Чарльза Саммерса по адресу №1519 по Пасифик-авеню (Pacific Avenue) в Сан-Франциско и, представившись водопроводчиком, заявил, что ему надо осмотреть газовые коммуникации в доме. Чарльз Саммерс-младший, 24-летний сын хозяина, пустил Нелсона в дом и тот прошёл в подвал. В это время там оказалась 12-летняя дочь хозяина Мэри (Mary Summers). Увидев девочку, Нелсон без раздумий бросился на неё. Скорее всего, он рассчитывал изнасиловать девочку, но та оказала ожесточённое сопротивление, стала кричать. На крик сестры в подвал бросился брат, который вступил в противоборство с Нелсоном. Тот, сообразив, что ситуация вышла из-под контроля, помчался на улицу. Чарльз Саммерс преследовал его какое-то время, он трижды сбивал преступника с ног, но Эрл был очень крепок, в какой-то момент ему надоело убегать, он развернулся и ударом в челюсть отправил преследователя в нокаут. Придя в себя, Чарльз помчался к ближайшему телефону и вызвал полицию. В считанные минуты полицейские оповестили соседние участки, благодаря чему удалось надёжно оцепить довольно большой район города.

У Нелсона было разбито в кровь лицо и разорвана одежда, что облегчало его возможное опознание. Через два часа преступника схватили при попытке выехать за пределы оцепленной части города на трамвае.

Задержанный производил впечатление ненормального человека. Всю ночь он орал, что со стен на него смотрят "красные лица". Когда караул явился к нему поутру, то изумлённые полицейские увидели, что Нелсон… вырвал пальцами себе брови. Зрелище до такой степени поразило полисменов, что о случившемся они немедленно дали знать в психиатрическую клинику.

Эрл Леонард Нелсон после задержания полицией Сан-Франциско 19 мая 1921 г.

Там Нелсон был помещён в отделение для буйнопомешанных и прикован к кровати. В течение последующих двух недель он то приходил в себя, то вновь начинал бредить и орать на весь этаж о «красных лицах», «глазах» и «лезвиях» на стенах. Во время одного из просветлений он назвал себя, рассказал, что лечился в госпитале в г. Напа. Туда был направлен запрос и вскоре полицейские «раскрутили» историю с фиктивным освобождением Нелсона после 4-го побега в мае 1919 г.

В палату к Эрлу пришла Мэри Мартин [она же Феррал] и между супругами как будто бы восстановились добрые отношения. Кстати, только теперь Мэри узнала о том, что её муж четырежды дезертир, судим и, кроме того, официально признанный психопат. Тем не менее Мэри, как настоящая католичка, решилась нести свой крест до конца и оставалась с Эрлом всё время, пока он находился в палате для буйнопомешанных.

Ровно через месяц после нападения на Мэри Саммерс Эрла доставили в окружной суд, где судья заслушал заключение психиатров, признавших, что подсудимый "(…) эгоцентричен, разнуздан, разрушителен и весьма активен. В состоянии беспокойства силён, становится опасен и неадекватен. Опасен для жены, окружающих и самого себя". Судья постановил направить Феррала-Нелсона на бессрочное принудительное лечение в госпиталь в г. Напа с периодической проверкой состояния его здоровья. Надо ли говорить, что это был тот самый госпиталь с кирпичной стеной во дворе, из которого Нелсон-«Гудини»