командование учебного центра. Здесь же находился и представитель Военного института полковник Мякишев, который минут пять назад как окончил зачитку приказа министра обороны о присвоении переводчикам офицерских званий.

Далее зал заполнили прикомандированные офицеры и студентки Гомельского государственного университета, за которыми в город специально посылали два армейских ПАЗа и ЛИАЗ.

Девушек обещали вернуть ближе к ночи. Однако удалось это сделать лишь к обеду следующего дня: после выступления ансамбля состоялись бурные танцы, на которых командование не присутствовало. Парочки разбрелись по территории городка, а собрать их оказалось проблематично.

Глава 12

ЧП в воздухе

Все хорошее быстро кончается. Но, поглядывая в зеркало и видя себя в офицерских погонах, ребята вспоминали о своем празднике.

Между тем полеты продолжались. Иракцы уже начали бомбометание. Для этого они улетали на полигон под Могилев и на несколько часов исчезали с экранов радара.

Утром, как всегда, майор, капитан и переводчик Олег были на вышке. Один за другим иракские экипажи просили разрешение на взлет:

– Я Кайюр, смах ли биль – икляа![50]

Кайюр – позывной вышки.

Одна за другой машины уходили ввысь, получив данные о боковом ветре, азимут и эшелон (высоту). После того как бомбардировщики легли на курс в направлении полигона и, постепенно удаляясь от аэродрома, исчезли из зоны видимости радаров, наступила многочасовая пауза.

Три офицера спустились вниз в столовую – привезли второй завтрак.

Есть еще не хотелось, поэтому, слегка поковыряв в тарелке, переводчик вышел на воздух. Здесь был залит небольшой бетонный пятачок, огороженный треугольной скамейкой, – место для курения. Вскоре к нему присоединились майор и капитан. Они разговорились.

– Олег, а ты слышал, чего твои-то натворили? – спросил майор.

Переводчик отрицательно покачал головой.

– Сбросили бомбы на бахчи. Хорошо, что колхозников в это время на поле не было. На какое-то собрание всех увезли.

– Говорят, что перепахали там все прилично: собирать на урожай нечего! – с ухмылкой добавил капитан.

– А кто это сделал? – задал наш друг ожидаемый вопрос.

– Капитан Ахмед. Было бомбометание с одиннадцати тысяч метров. Говорит, что увидел крест (обычно на полигонах выкладывается хорошо видимый с воздуха белый крест; именно по нему должен наноситься бомбовый удар). – Майор затянулся «Орбитой». – Ладно, хоть не убили никого.

– И что теперь?

– А ничего, – продолжал майор. – Вчера Ломан вернулся, вроде все уладил там с председателем. Ну, водки там, харчи, сам понимаешь.

Загорался прекрасный летний день. Было хорошо видно, как за взлетной полосой, ближе к кустарнику, важно вышагивает цапля.

– Пойду, послушаю эфир, – сказал Олег.

– Ну, давай, а я схожу постригусь. Все равно еще часа три-четыре до того, как начнут возвращаться, – решил майор.

Поднявшись на вышку, переводчик открыл окно-фрамугу. Приятно подул ветерок. От нечего делать взял в руки увесистую книгу «600 случаев нештатных ситуаций в воздухе». Книга была переведена на арабский язык и являлась плодом многодневного коллективного труда. Всю терминологию согласовали с иракцами – ведь именно для них она и писалась. Книга содержала краткие рекомендации для летчика на случай какой-либо поломки или иной нештатной ситуации в воздухе.

Машинально полистав книгу, наш друг отложил ее в сторону и вышел на балкон. Метрах в ста от вышки увидел капитана. Он зацепился языком с женщиной, приехавшей забрать бидоны с завтраком. Их как раз и загружал боец в тентовый уазик.

И вдруг среди треска помех раздалось едва различимое:

– Я Кайюр, ана Тарик кейфа тсмаани, аджиб![51]

«Тарик вызывает вышку?» – не поверил своим ушам переводчик. Все еще должны быть у Могилева на полигоне. А это далеко! Их ведут сейчас другие наблюдатели. Он автоматически поглядел на экран радара – разверстка мерно накручивала круг за кругом, не оставляя светящихся точек. «Показалось, наверное».

– Кайюр, Кайюр ана Тарик, анди харик филь махрак аль-айман!

Теперь Тарик кричал, что у него горит правый двигатель.

– Асмаак вадых, хадди нафсак, я Тарик![52] – переводчик старался контролировать свой голос.

Дрожащими руками ухватил книгу, которую только что листал. Ему не сразу удалось найти нужную страницу, но следующее действие, которое должен был сделать Тарик, это заглушить двигатель – Олег помнил это и без книги.

– Ана Кайюр, я Тарик, кейфа тсмаани, аджиб! Баттыль аль-махрак![53] – заученно, успокаивая летчика, «пропел» наш переводчик.

– Асмаак вадых, хадыр![54] – последовал ответ летчика.

Связь самолета с вышкой была установлена. Но что дальше? Майор ушел и капитан тоже. И Тарика бросать нельзя! Почувствует, что связи с вышкой нет, – запаникует!

На стенке висел телефонный аппарат для связи с дежурным по учебному центру.

– Алло, дежурный, КДП вызывает штурмана полка! У нас ЧП! – выкрикнул он, услышав голос офицера.

– Что случилось? – напрягся дежурный.

– Горит самолет иностранца! Я с ним на связи!

– Вас понял! – принял дежурный, и связь отключилась.

Олег еще дважды пообщался с Тариком, прежде чем услыхал, как снизу замолотили ногами военные, спешащие на КДП. Появились: подполковник Ломан и капитан, по-видимому, находившийся недалеко от вышки.

– Что у вас тут происходит, товарищ лейтенант? – потребовал доложить обстановку Ломан.

– Горит двигатель майора Тарика! Но его еще нет на радаре!

– Он на связь выходит?

– Да, я передал ему, какие операции ему нужно провести в воздухе. Взял из книги.

– Переведите ему: «Здесь подполковник Ломан. Тарик, спокойно. Будете выполнять мои команды!»

Олег перевел.

Послышался ответ летчика. Голос звучал спокойно.

«Молодец, Тарик! Взял себя в руки», – подумал переводчик.

Появился майор, руководитель полетов, а следом за ним грузно ввалился на КДП начальник учебного центра полковник Шукшин. А вслед за ним и офицеры штаба.

Уяснив обстановку, Шукшин вызвал пожарную команду и машину скорой помощи.

А тем временем на радаре появилась большая размазанная точка.

– Горит! – сдавленно бросил Шукшин, и все молча стали вглядываться за горизонт, в ту сторону, откуда должен был показаться самолет.

Минут через 10–15 тягостного ожидания на горизонте показался дым, а затем и сам самолет, который уже был виден даже без бинокля.

Ломан через переводчика несколько раз выходил на связь с пилотом, и вот, наконец, горящая машина, пройдя ближний привод, появилась над аэродромом.

Зрелище было не для слабонервных. Самолет, окутанный черным дымом, снижаясь, шел на посадку. Из правого двигателя машины вырывались языки пламени.

Все стихло. Подавшись вперед, замер командир. Молчали все. Посадит или нет?

Полоса побежала под самолетом. Тарик медлил с посадкой.

– Сажай, – глухо произнес Шукшин. – Ну!

Будто услыхав приказ командира, Тарик довольно жестко грохнулся на землю. В следующий момент машина начала торможение. Раздался свист уничтожаемых шин.

– Парашют! – закричал полковник.

– Мизалля! – вслед