– Готово, – выдавила я, с трудом удерживая защиту.

– А теперь вспомни что-нибудь, что вызывает у тебя сильные чувства, – весело предложил Кристаин, а, перехватив мой испуганный взгляд, заразительно рассмеялся.

Возникло ощущение, что меня стараются разорвать пополам – необходимо держать только что с таким трудом созданный полог, и при этом еще выделить какую-нибудь часть мозга для воспоминания.

В висках стучало от напряжения, я чувствовала, как, несмотря на свежий ветер, волосы прилипают к шее, а по спине стекают щекотные капли.

Стоило сосредоточиться на воспоминании, как «костюм» сразу же пытался стечь.

И, как спасение, независимо от прилагаемых усилий, вспомнилась шутка из моего мира: «– Девочка, как у тебя бантик держится? – Как держится, как держится – как прибили гвоздиком, так и держится».

Фыркнув от сдерживаемого смеха, я мысленно приклеила «комбинезон» скотчем.

Фух! Вот теперь можно сосредоточиться и на воспоминаниях.

– Что ты вспомнила? – сбил меня с настроя голос Кристаина.

Я недоуменно подняла взгляд – держа высоко в руке, принц показывал мне искрящуюся, как бенгальская свеча, булавку.

Осмотрелась – кожа была нормального цвета.

У меня получилось?!

– Вспомнила, как первый раз сунулась  в море, и меня едва не унесло волной, а господин Эрнор спас, – отговорилась я. Вот и еще один плюс наших с Ладиславом раскопок – теперь мое незнание имени прежнего хозяина не вызовет изумление.

– И это вызвало такое веселье? – Кристаин недоуменно вздернул бровь.

– Да, потому что после этого заставил сына научить меня плавать, и Ладислава это очень разозлило, – напропалую врала я, вспомнив его отношение, когда только появилась.

– Что? Плавать? – от удивления у Кристаина едва не отвила челюсть.

Упс. Кажется, промашка. Неужели здешние девицы не умеют плавать, или это только участь служанок?

– Удивительный здесь нравы! Наверное, так влияет воздух, – Кристаин глубоко вдохнул влажный, крепко пахнущий рыбой и солью бриз. – Этот бескрайний простор, ограниченный лишь горизонтом, – посмотрел вдаль, где солнечная бирюза моря сливалась с пронзительной лазурью неба. – Видимо из-за этого те, кто здесь рожден, не подчиняются правилам и пренебрегают условностями. Их манит свобода. Не зря отец говорил, что южному побережью необходимо особое внимание – это край бунтовщиков.

Что?!

Я едва не вскрикнула и прикрыла рот ладонью.

Неужели всего лишь одной неосторожной фразой я настроила наследника против Ладислава? Еще не хватало быть втянутой в политические интриги. Из школьного курса истории, которую я почти не знала, все-таки запомнила, что бунтовщики как правило заканчивали плохо.

– Полно те, Мелисса! – воскликнул Кристаин. – Право. Не стоит так пугаться. Ваш хозяин, Ладислав, слишком благороден, чтобы плести заговоры против своего правителя. Уверен, что когда он как следует подумает, то даст вам свободу, как я прошу. Продолжим? – он широко улыбнулся.

Вот все бы хорошо, и настроение у наследника прекрасное, и его заинтересованность в моем освобождении. Только почему в голосе Кристаина мне послышалась угроза, когда говорил, что Ладислав удовлетворит его просьбу, когда хорошенько подумает?

– Продолжим, – кивнула я, надеясь занятиями и забавными казусами отвлечь наследника от дурных мыслей. Мысленно вернулась к своему «комбинезону» и с удивлением обнаружила, что он продолжает держаться. Видимо, ментальный скотч оказался очень прочным. Или же у меня настолько мощная сила, что сделанное раз, уже не разрушается. Я даже загордилась.

– Теперь уже осознанно, Мелисса. Вспомни что-нибудь и попробуй оставить появившиеся чувства за защитным панцирем, – напомнил Кристаин, что гордится-то в общем еще нечем. Я с сильной магией – это обезьяна с ракетной установкой. И совершенно неизвестно куда полетят снаряды.

Что бы вспомнить, что бы вспомнить?

Я усиленно рылась в памяти, упорно отметая настырные воспоминания о нашем с Ладиславом пребывании в кабинете.

Нет! Не хочу это показывать. Его пальцы на моей щеке, сверкающие глаза напротив моих, безумное биение сердец и наше прерывистое дыхание – все это должно остаться в стенах кабинета.

– Мелисса – Кристаин снова оторвал меня от борьбы с собственной памятью. – Вы сейчас думали о чем-то… очень приятном?

Он снова показал булавку.

Что за черт! Украшение светилось насыщенным золотом. Интересно, насколько Кристаин и Ладислав осведомлены что значит такое свечение, и о чем они сейчас думают? Снова почувствовала себя голой последи городской площади. С этим надо что-то делать!

– Принц, пожалуйста, научите меня отсекать связь с созданными мной вещами, – взмолилась я, чувствуя, как от полуденного солнца начинают гореть щеки.

– Это, конечно, очень удобно и любопытно, знать, что вы чувствуете, – Кристаин хитро прищурился, – но валя ваша. Итак, приступим, – я выдохнула, выдавив из груди почти весь воздух, потом глубоко вздохнула и сосредоточилась. – Загляните внутрь себя.

Хм… И что там должна увидеть? Печень? Селезенку?

– Мелисса, серьезнее, – оборвал меня Кристаин, потому что от булавки снова посыпались искры.

Что же, буду серьезнее. В моих интересах поскорее разорвать эту оголяющую связь.

По совету принца я сосредоточилась на внутреннем ощущении себя и… заблудилась в потоках силы, всполохах света, энергетических шарах, силовых спиралях. Да я же целый космос! О чем сигнализирует булавка, даже не хотелось думать, потому что процесс изучения себя полностью меня поглотил.

Сколько же  мне еще предстоит узнать о себе. От масштабов неизведанного закружилась голова, и я чуть не упала, но тут же почувствовала поддержку сильной руки.

– Мелисса, все в порядке? – будто издалека услышала обеспокоенный голос, но мне было не до него.

Я чувствовала, как сила все прибывает, переполняет меня и рвется освободиться. В разноцветных сияющих всполохах и завихрениях начала различать их суть в виде тонких сверкающих нитей, потянув за которые можно перенаправить окружающий ее поток энергии.

Это зачаровывало.

Осторожно, поскольку не знала, чем это закончится, тронула одну нить, она отозвалась легкой вибрацией во всем теле и тонким звоном. Тронула вторую – по коже прокатилась прохладная волна, сопровождаемая чем-то напоминающим потрескивание лопающихся шишек. А вот еще та, мерцающая светло-зеленым, чем отзовется она?

– Мелисса!

Голос звучал все глуше, а я, подгоняемая любопытством, уходила все дальше.

– Мелисса!!!

Меня крепко схватили за плечи и тряхнули как раз, когда с опаской коснулась винно-красной нити, по которой словно капли крови перетекали более темные и, кажется, вязкие, уплотнения.