– Мне казалось, от этого будет еще хуже, – медленно произнес он. – Каждый день растравлять рану…

– Это мой дом, – повторила я. – И я не буду… то есть не хочу торчать в столице, пока другие его защищают. К тому же, я еще не выяснила, насколько честна твоя казначейша. И если вы всерьез собираетесь на гномьи тропы… от гремучего порошка, думаю, ты не откажешься. Как и от белых свечей, а то все потолки в копоти.

А про золото мы поговорим в другой раз. Когда я пойму, куда делась казна и на что ты тратишь ее сейчас.

– Не я, – поправил меня Ричард. – Орден. Не откажется, конечно, особенно от гремучего порошка. Предлагаешь расчистить нужники?2

– Это тоже. – Теперь, когда мы заговорили о делах, я и вовсе успокоилась. – Заложить яму под земляную соль нужно обязательно, но созреет она только через год. Сейчас нужно послать людей в деревни, собрать и выварить землю под хлевами.

– Придется как-то компенсировать крестьянам беспокойство, – покачал головой Ричард. – Люди разорены, измучены и готовы взбунтоваться.

Тут уж пусть сам думает. Если казна в самом деле пуста, много не компенсируешь.

– И, насколько я помню, в ваших… во владениях Мортейнов были известковые пещеры, на стенах которых проступала земляная соль, – продолжила я. – Они сохранились?

– Я напишу Рэндольфу, – кивнул магистр. – Казна пуста, но попробуем договориться, возможно, удастся на что-то обменять.

– На земляное масло, – предложила я. – Его добывают на побережье, неподалеку от Локка.

– Локк не принадлежит ордену.

– Что?!

– За несколько дней до… За месяц до битвы за столицу лорд Беорн Эйдо подарил Локк и окрестности сэру Грею… то есть теперь лорду Грею. Как зависимый удел, уведомив об этом регента. Королева, придя к власти, не стала оспаривать это решение, не желая наживать еще одного врага.

Ну да, как помешать разделу чужих земель, так она не стала оспаривать. А как отдать их кому попало, даже не проверив, действительно ли владения выморочные…

– Отец сошел с ума?! – не удержалась я. – Это же треть дохода удела!

– Не мне об этом судить, – ровным голосом произнес Ричард. – Лорд Грей платит подати ордену и должен выставить щиты и копья, если понадобится. Но земляное масло теперь придется у него покупать.

До меня вдруг дошло, с кем именно я это обсуждаю. Я потерла внезапно занывший затылок.

– Значит, между собой решите, чем расплатиться с лордом Рэндольфом Мортейном. Может, тем же гремучим порошком. Или, может, корона даст займ.

– У короны без нас забот хватает, – пожал плечами Ричард. – Но я напишу Эм… Ее величеству.

Я едва не предложила ему съездить самому и быть поубедительней, но вовремя прикусила язык. Это не мое дело. Да и до столицы далеко, не стоит терять время, выжидая, смилостивится ли корона.

– Серную гору, надеюсь, никому не отдали? – спросила я.

Иначе все планы пойдут псу под хвост. Можно, конечно, подумать про гремучее масло, но справиться с ним куда сложнее, чем с порошком. Взрывается от малейшего толчка – ни хранить, ни перевезти, ни снаряды приличные не собрать. Только для лаборатории и годится.

– Не отдали. – Магистр словно не заметил ехидства в моем голосе. – Но я не посылал проверить, в каком состоянии копи. Велю Бредли распорядиться. И найти углежогов, правильно?

Я покачала головой.

– Нет, об угле я позабочусь сама. В обычном слишком много смолы. Вели лесорубам добыть иву или ольху. И понадобится лаборатория. При мне в замке ничего подобного не было, но перегонный куб Алан упоминал. И если он варит зелья, значит, есть как минимум точные весы, ступка и тигель.

К слову, на месте Алана я бы озаботилась той вонючей взвесью, которая убивает любую заразу. Известняка полно на побережье, и… Мрамор! Магия может превратить известняк в мрамор! Сейчас, когда все вокруг отстраиваются после войны… Хотя нет. И мои возможности ограничены, и возить сложно. А в столице свои алхимики есть, да поопытней меня.

– Насчет лаборатории у самого Алана и спросишь. Пусть покажет и расскажет, что у него уже есть. Потом, если что-то надо, обратишься к Бредли, я велю ему всячески содействовать. В Локке можно купить что угодно.

– И даже не проверишь, – хмыкнула я. – Вдруг я под шумок решу разжиться десятком-другим ограненных алмазов, заявив их как сырье для производства угля?

– Тогда это будет самый дорогой уголь в истории, – в тон мне ответил Ричард. Разом посерьезнел, приблизился, заглянув мне в глаза. – Все просто. Либо я верю тебе во всем, либо ты уезжаешь в столицу. Решай.

***

Ричард

Ева снова обозвала бы его прекраснодушным идиотом – в конце концов, что мешает Розе солгать, честно глядя в глаза? И, пожалуй, если бы она согласилась не задумываясь, Ричард не стал бы дослушивать и отправил бы ее в столицу в тот же день. Не самоубийца же он.

Но она отступила на полшага и уставилась в пол.

Ричард не стал ее торопить. Он вообще хотел отвернуться, чтобы не давить – в конце концов, у нее и без того наверняка все нутро на части рвется. Но почему-то не мог оторвать взгляд. Смотрел, как она пялится в пол, сдвинув брови, едва заметно покачивается с пятки носок. Как прикусывает нижнюю губу, припухшую от поцелуев Алана.

Интересно, каковы на вкус эти губы? Он ведь так и ни разу…

Тело отреагировало мгновенно. Ричард мысленно выругался, только этого не хватало! Сказывается долгое воздержание: последние недели перед отъездом из столицы поесть вовремя не успевал, не то что подумать о любовных утехах. И с Эммой простились плохо… впрочем, и до того все было не слишком хорошо с самой коронации. Она считала, будто он ревнует ее к короне, он был слишком горд, чтобы оправдываться.

Мысли об Эмме отрезвили. Что на него вообще нашло?

Отворачиваться он все же не стал – вдруг Роза воспримет это как пренебрежение? Дескать, ему все равно, чего бы там она ни надумала. Вот только он сам не знал, хотел ли сильнее, чтобы она уехала или – чтобы осталась. С одной стороны, нет человека – нет проблемы. Мало ли, опять взбредет в голову поискать лазейку в обетах: в то, что Репейник готова смириться, он не верил вот ни на столечко. Даже если ей расскажут, как все было на самом деле – не услышит. Как он сам до сих пор не хотел верить в то, что его родители были замешаны в каком-то там заговоре.

С другой – кто знает, какие