Окурок полетел в урну, участковый вернулся к своим бумагам.

Глава тринадцатая. Шубаново, недавнее прошлое

Шубаново – село большое, здесь есть вся инфраструктура: здравпункт, почта, отделение банка, детский сад и средняя школа. Девчонки – Марина и Наташа – довольно быстро включились в учебный процесс, а уж подружиться со сверстниками им вообще не составило никакого труда. Особенно в этом плане отличалась Наташка – характер у нее был боевой, по натуре шустрая, так что девчонки смотрели на нее, открыв рот, а мальчишки в ее присутствии забывали дышать. Поклонников у Наташки было море – выбирай любого. Подружки завидовали, строили мелкие козни, но она не очень-то расстраивалась. Марина же находилась в тени своей сестры. Тихая, скромная девочка, аккуратная и вежливая. Она была очень удивлена, когда Лешка Бычковский, ее сосед по парте, подкинул ей в портфель записочку с предложением дружбы. Марина считала эталоном красоты свою сестру и не верила, что кто-то может заинтересоваться и ею тоже.

Вечером она несколько десятков раз перечитывала послание, и сердце билось в ее груди, как пойманная птичка. «Лешка такой замечательный и романтичный, настоящий парень, – писала она в своем дневнике, – про таких в кино показывают. Он и портфель не постесняется донести, и поможет решить задачку по математике. А еще он симпатичный. Не красавчик, конечно, но высокий, спортивный, и семья у него хорошая. Кто знает, может быть это – моя судьба?»

Утром они встретились у школьных ворот. Посмотрели друг другу в глаза и больше уже не расставались.

Все у Марины и Леши шло гладко: они не ссорились, не давали друг другу поводов для ревности, всегда были вместе, у всей деревни на виду.

– Люся, – посмеивались соседки, – Маринка-то твоя совсем заневестилась – скоро, поди, сватов засылать?

– Да замуж не напасть, – смеялась в ответ Людмила, – за мужем бы не пропасть.

Под шутки и прибаутки Марина встречалась с Лешей почти три года.

Ничто не сравнится с первой юношеской любовью, когда от каждого неловкого прикосновения тебя накрывает волной невиданного счастья, когда сердце готово выскочить из груди от одного только предвкушения встречи, когда робкие неопытные губы обжигают уже одним своим дыханием твое и без того разгоряченное лицо, когда… впрочем, все мы прошли этот путь. Юные влюбленные много времени проводили вместе, но при этом не уставали друг от друга, ни разу не поссорились и, словно затыкая рты досужим сплетницам, вели себя прилично и осмотрительно – на людях не обнимались, только держались за руки, и на лавочке у клуба не целовались. А уж шарить в вырезе блузки обеими руками, как было заведено у парней после танцев да пары стаканов дешевого портвейна – это и вообще считалось за гранью.

Было у Марины и Лешки тайное убежище вдали от посторонних глаз, облюбованное ими и обустроенное. Небольшая полянка у реки Касьмы, окруженная раскидистыми ивами, прятала их в теплое время года. Сюда же они приходили зимой на лыжах, вспоминая проведенное летом время и строя планы на ближайшее будущее. Эта полянка стала их оберегом, их храмом любви. Именно сюда пришли они после школьного последнего звонка, именно здесь они оба ступили на порог взрослой жизни.

Лешка был неопытен и невероятно нежен. Его робкие пальцы путались в завязках белого парадного фартука и вплетенных в косы бантах. Она не испытывала никакой робости, стоя перед ним совершенно обнаженная, с распущенными до пояса волосами.

– Ты моя Русалка, – восхищенно прошептал Лешка, бережно укладывая ее на весеннюю ароматную траву, застеленную его пиджаком…

Такого блаженства Марина еще никогда не испытывала. Она до сих пор находилась в какой-то эйфории и никак не могла разжать их переплетенные пальцы. Лешка проводил Марину до дома, и они стояли у калитки, не в силах расстаться хоть на минуту. Волосы девушки снова были аккуратно заплетены в косы, белый фартук выделялся в темноте. Еще никогда она не возвращалась домой так поздно, но не было ни страха перед наказанием со стороны мамы, ни стыда за совершенное ими с Лешкой там, на поляне.

– До завтра, – в сотый раз прошептала она.

– До завтра, – в сотый раз откликнулся Лешка. И никто из них снова не тронулся с места.

Неизвестно, сколько еще они стояли бы, но где-то рядом раздался стук открываемого окна. Марина вздрогнула, выдернула свою руку, поцеловала Лешку в щеку и бросилась к крыльцу. Уже у двери она оглянулась. Лешка стоял у калитки, провожая ее взглядом. Она вошла в сени, закрыла за собой дверь и прижалась к ней спиной.

«Боже, спасибо тебе! Я так счастлива сегодня! Только одно омрачает мое счастье – Леша скоро уйдет в армию. Как я буду без него? Наверное, какая-то частица меня просто умрет. И воскреснет, как только он вернется ко мне. У нас впереди счастливое будущее. Семья, дети… Я все готова отдать ради этого», – девичий дневник привычно поглощал в себя тайны хозяйки.

Марина сидела в кровати и доверяла свои тайны общей тетрадке в клеенчатой обложке. Она с осторожностью кошки пробралась в их с Наташкой комнату, но, как оказалось, напрасно «шифровалась» – сестры еще не было дома. Вот ведь неугомонная! Наташка частенько приходила домой под утро или, притворившись спящей с вечера, сбегала гулять через окно. Возвращалась она обычно тем же путем, веселая и счастливая. Сегодняшний вечер тем более не стал исключением – все-таки последний звонок, это ведь такое событие! Наташкина компания собиралась сначала на танцы в клуб, а потом на шашлыки к Южным – они жили на Заречной улице, почти на окраине деревни, рядом с Касьмой. Большое подворье, веранда, молодежь любила там собираться. Лешку с Мариной тоже приглашали, но они тихонько, почти по-английски, ушли еще из клуба.

Марину переполняли чувства, ей хотелось поговорить, поделиться. А кто поймет тебя лучше, чем твоя сестра, тем более сестра-близняшка, твое зеркальное отражение. «Ну, вот где ее носит, когда она так мне нужна!» – возмущалась Марина, поглядывая на настенные часы. Половина третьего ночи! «Пусть хоть умрет теперь от любопытства, ничего не расскажу!»

Девушка повертелась под одеялом и поняла, что уснуть не сможет. Она встала и направилась на кухню. Стакан теплого молока успокоит возбужденные нервы и поможет уснуть. Возвращаясь в свою комнату, она проходила мимо комнаты матери и вдруг услышала странные приглушенные стоны. Господи, что такое? Плачет, что ли, или ей плохо? Марина осторожно открыла дверь и вошла:

– Мамочка, что с тобой? Тебе плохо? Может, таблетку какую дать? – без всякой задней мысли она протянула руку и включила свет. Людмила