должны скрываться, словно преступники какие? – удивился Лешка.

– Мне так будет легче пережить все это. Ну пожалуйста, ради меня, ради нас, – Марина чувствовала, что уговорила – что будет так, как хочет она. Его руки скользнули вдоль ее спины и вскоре тела их сплелись в густой траве.

Людмила же не чувствовала никакой вины. Почему она должна кому-то что-то объяснять, оправдываться? Жизнь есть жизнь, она течет по своему руслу – кто-то теряет, кто-то находит. А еще у жизни есть такое свойство – утекать. Годы мелькают с бешеной скоростью, вот она сама еще недавно была по уши влюбленной молоденькой девчонкой, вроде своей Маринки, а теперь, благодаря стараниям старшей дочери, она уже бабушка замечательного внука Сашки, толстощекого и крикливого. Ее бывший муж, Борис, счастливо в очередной раз женат, да ей и нет до него никакого дела, девки выросли, тоже без пяти минут невесты. А она, Людмила – кому она нужна, для чего живет на свете? Только для того, чтобы внуков нянчить да за коровами ходить? Нет, она еще достаточно молода, чтобы жить полной женской жизнью.

В Шубаново она прижилась довольно быстро, но местные бабы относились к ней настороженно – все-таки женщина она одинокая, хоть и не особо красавица, но на язык бойкая и характером твердая. Мужики начали на Людмилу поглядывать, обсуждать новоприбывшую между собой, и эти разговоры не ускользали от их половин. Самые смелые принялись выяснять подноготную Людмилы и ее дочек, но в ту пору еще не было вездесущего Интернета, и узнать что-то о человеке можно было только по системе «ОБС» («Одна Баба Сказала»), и все. А сплетни, хоть и были неотъемлемой частью сельской жизни, полной картины не давали. Ну, городская, ну разведенная – муж бросил с кучей детей, но ведь при всех своих трудностях – не запойная пьяница, трудолюбивая, хозяйственная, а это на селе очень ценится. Пошептались-пошептались, да и успокоились, оставили Людмилу в покое. Она же жила себе потихоньку, работала, помогала разваливающемуся колхозу на полях и в теплицах, брала бычков на откорм, работала, работала, работала… Жила, как все в то непростое время.

Валерий Бычковский появился в ее жизни неожиданно. За пару месяцев до описываемых событий он заглянул в дом Людмилы – так просто, по-соседски. Она возилась на летней кухне, готовила скромный ужин на себя и дочек, растрепанная, румяная от печки. Валерий перешагнул через порог, его сапоги были в снегу, фуфайка распахнута, вязаную шапочку, как и бутылку водки, он держал в руках.

– Здорова будь, соседка, – с усмешкой начал он, – гляжу, ты уже на летней кухне готовишь. Не рано ли? Зима еще уходить не собирается.

– И тебе не хворать, – поддержала разговор Людмила, – да вот протапливаю тут понемногу, чтоб сырость прогнать, надо уже подготавливать помещение. Зима зимой, а весна не заблудится. А ты чего к ночи забрел? Или подзаблудился? Так я провожу.

– Да нет, Люсь, я по делу к тебе, – он неловко топтался на пороге, стоя в луже растаявшего снега.

– Ну, а по делу – так проходи и садись, поговорим, обсудим, что там у тебя за дела такие, – хозяйка ловко протерла мокрой тряпкой клеенку на невысоком столике, поставила свежеиспеченный ею хлеб, нарезанное ломтиками душистое сало, квашенную с овощами капусту. – Может, горячего тебе положить? У меня сегодня картошка с подливкой.

– Не, Люсь, благодарствуй. Ты присядь, выпьем по маленькой, да поговорим по душам.

– Да вроде как некогда мне, – не слишком возразила Людмила.

– Я ненадолго, не переживай – не задержу, – Валерий споро распечатал бутылку и налил им по рюмочке. Людмила присела на краешек стула и внимательно посмотрела на нежданного гостя.

– Мы вот с тобой, Петровна, уж больше трех лет знакомы, я так думаю, что и породнимся в ближайшем будущем, как ты думаешь? – Людмила только пожала плечами, но ничего не ответила. – Мне Маришка твоя ко двору: скромная, приветливая, по деревне бабье про нее слова плохого ни разу не сказали, а это ведь тоже показатель. Хорошая ты, Люся, мать, достойных дочерей вырастила. Давай для начала за это и выпьем, – они чокнулись простыми стеклянными «стопочками» и выпили до дна.

– Что ж, спасибо за похвалу, сосед, приятно. Ты закусывай-закусывай, – Людмила заметила, что ее гость принялся наливать по второй, а сам к закускам не притронулся, – я сама солила, попробуй, не побрезгуй.

– Ну что ты, Люсь, как можно твоим угощеньем брезговать, – замахал руками Валерий, – я вот давно наблюдаю за тобой. У тебя ведь все в руках пляшет, везде чистота, порядок, сама всегда ухоженная. А ведь тяжело, поди, без мужика-то?

– Да уж нелегко, – усмехнулась Людмила, – а ты что, сватать меня пришел? Так вроде у тебя полный комплект – и жена, и дети. Или ты у нас как султан – трех жен подавай? Так это не ко мне, – Людмила немного захмелела, и ее хорошо подвешенный язык развязался.

– Люсь, я ж по-хорошему, по-соседски. Я в том плане, что если тебе понадобится мужская сила, мужские руки – крышу там перекрыть, сарай поправить – я завсегда. Ты обращайся, не стесняйся. Тем более что мы почти что не чужие уже.

– Спасибо, сосед, на добром слове, буду иметь в виду, – Людмила подняла рюмку, – давай еще по одной и хватит – у меня дела еще, да и разговоры лишние мне ни к чему.

Они выпили по второй, и Валерий засобирался домой. Людмила подала ему шапочку, рукавицы и, стоя у двери, ждала, когда гость уйдет. Ждала и сверлила его глазами. Ничего вроде в нем особенного нет. Роста невысокого, волосы редкие, руки крупные, рабочие, блеклые невыразительные глаза. Но что же тогда в нем такого привлекательного для нее? Она стояла, смотрела и понимала, что так просто он не уйдет – она этого не позволит. Слишком долго она одна, слишком долго в ней дремала женщина, женщина без мужчины.

Она шагнула к нему. Он вплотную подошел к ней…

Дни шли за днями, они встречались ежедневно, тайно. Никто не должен был догадаться об их отношениях. Людмила не была уверена, что их отношения станут для Валерия серьезными. Может быть, он просто ищет разнообразия или решил повыпендриваться перед своими дружками «молодецкой» удалью. Пусть так, но ее он не забудет никогда. Людмила отдавалась любовным утехам по полной. Везде, всегда, по первому желанию и требованию. Пусть потом каждый уголок в деревне напоминает ему о ней. Даже у себя на работе она позволила ему овладеть собой на рабочем столе. Она чувствовала себя школьницей, впервые дорвавшейся до мужика, голодной и ненасытной. Она видела, что и ему, далеко не мальчику, льстят такие отношения.

– Люсь, –