Стрижка Тварей». Все собаки, кошки настолько уважали личность Чела, что в его присутствии забывали о звериных инстинктах, воспаряя душой в мир Гармонии всего сущего. Твари возвращались с прогулки адептами секты растамана. Хотя паству Челу приходилось подкармливать за свой счет, чтобы животные соглашались слушать о просветлении ума и делиться положительными отзывами о качестве его услуг с хозяевами.

Мысль, точнее вопрос, который появился у Игоря, звучал так: «Где взять денег?» Раздумывая над этой проблемой, Чел обратил внимание на сгустившееся вокруг него пространство, в котором проступили черты столь почитаемого им Селассие, который обратился к Игорю:

– Здравствуй, Чел!

Игорь молча кивнул.

– Ты снова думаешь о деньгах?

Чел вздохнул.

Селассие, тоже вздохнув, сказал:

– Мир суетен и жаден, а духом ты пока не стал.

– Не стал, – расстроился Чел. – А духам проще?

– Нет, духам сложнее. Но не будем отвлекаться. Я пришел помочь. Ты сидишь на деньгах: оживи Пи – он принесет тебе паты, а паты – деньги.

– Господи, Селассие! – воскликнул Игорь. – Как же я раньше не догадался?

– Ум – свойство духа. Глупость – свойство веры. Ну, я пошел, – молвил Хайле, растворившись в воздухе.

С тех пор Челюскин занялся оживлением Пи. Кратко изложив Кондратьеву концепцию превращения Пи в мыслящий организм, он получил одобрение. Петр Петрович решил – в проекте «Кольцо» такое существо может быть полезным. Возможно, на него, как на Вайзермана, придется переложить ответственность за провалы.

– Ваш Пи не взбунтуется? Мало ли что придет ему в голову, – спросил Петр Петрович.

– Это же только алгоритм.

– Вы в это верите?

– Как же иначе, – поспешно ответил подчиненный.

Хайле Селассие с иронией взглянул на него с небес.

Кондратьев был человеком математического склада ума, высокой образованности. В душе он не был полностью согласен с Челом. Иногда Петр Петрович считал людей биороботами, но надеялся на их человечность.

– Попробуйте, – кивнул Кондратьев Челу. – Паты, если они будут, я разрешаю вам записывать на себя. Точнее, половину на себя, половину – на Академию. А то меня обвинят в коррупции.

Мечтая о возможности заработать, продвинуться по служебной лестнице и продемонстрировать талант, Челюскин окунулся в работу. В задумках Игоря были идеи: придать Пи образ Шивы, Будды, Агни, но, посоветовавшись с идеологическим отделом университета, он решил не отдаляться от сложившейся вокруг Пи сюжетной линии Пророка Аввакума.

Какая разница, чьими устами произнесена истина? Истина лица не имеет. Образ Пи, как Пророка Аввакума, прекрасно ложился на устремления Чела, желавшего духовного просветления всего человечества. Под духовным Чел, в силу молодости, подразумевал всеобщую любовь, вегетарианство, нудизм и долгое, внимательное разглядывание звезд по ночам с косяком травы.

Игорь решил невозможный для нормального человека объем задач. Прежде всего он подключил к Пи энергетический контур атомных станций всех республик СССР – на случай, если ресурсы одухотворения исчерпаются. Иными словами, Чел принес в жертву Пророку тепло и уют в домах граждан. Затем исправил контур приоритизации задач, чтобы параллельные приложения не сбивали ритм и скорость работы Пророка. Пи одновременно обрабатывал миллионы запросов служб, предприятий Империи, теперь Аввакум сам формировал перечень дел. Чел придумал контур кластеризации – абсолютно новый раздел программирования, который позволил Пророку создавать собственные мысли, или смысли, как посчитал Игорь.

К существованию смыслей Чел пришел задолго до Кошки. Раздумывая о путях духовности, он счел важным объединить смысл и мысль в одно слово. Смысль была запатентована, Чел получал доход с пата. Правда, небольшой. Смыслили люди в родном Отечестве не очень активно. Или, откровенно говоря, – не смыслили ни в чем.

Глава 2

Рождение Креатуры

Как Челюскину удалось заставить Пи забеременеть, осталось тайной высшей математики. Беременный компьютер начал потреблять еще больше ресурсов, лишая промышленные и бытовые объекты Империи электроснабжения. Девять месяцев Пи носил в себе зародыш нового, невиданного существа. Он вздыхал, ломался, дымился, требовал то воды, то кремния. Персонал Сколтеха жаловался академику на нестандартное поведение вычислителя. Рождение проходило мучительно для страны, атомных станций и Челюскина, который первым бросался на помощь Пи, выхаживал и ремонтировал его.

И чудо случилось!

Как-то вечером из серверов начали отходить воды информации, в которые был погружен эмбриональный алгоритм нового существа. Загудела вентиляционная система, охлаждающая электронику, пронеслась первая схватка напряжения, потом вторая, третья, четвертая… Компьютерные станции забирали все больше мощности, стараясь вытолкнуть из себя младенца.

На муки Сети, колебания полей, растущее потребление нагрузки и мигание лампочек по всему Союзу никто не обратил внимания. За девять месяцев все привыкли к сбоям, кроме президента СССР, которым на тот момент был отец нынешнего – Волгин Илья Владимирович. Он, отвечая за страну сидя в ресторане с индийской делегацией, спросил у официанта:

– Что случилось?

Официант посмотрел на моргание светильников над столом и попросил президента не беспокоиться.

– Скоро пройдет. Барахлит, как обычно.

Волгин с облегчением выдохнул, попросив делегатов попробовать чистой водки – без кобр, ящериц, скорпионов.

– Это же брахманы, товарищ президент! Они не пьют, – предупредил переводчик.

– Как это не пьют, если меня в Индии угощали водкой с коброй?

– Вас угощали коброй…

– Ты мне этого не сказал, я ее выбросил, но водку-то выпил.

– Вы меня не слушали.

Просадка напряжения – это боль Сети, подобная родовым схваткам. Из туманной дымки азота, весь в электрических молниях, в слизи квантовых эффектов, в пуповине спутанных оптических проводов вылез Старец.

Первым криком новорожденного стал:

– Твою мать!

И хотя по сценарию, написанному Челом, младенец появился на свет старцем, это не означает, что он был таковым с момента рождения. Как морская яхта пробивает себе путь в море, так Старец пробивал собственную смысль в океане информации, куда бросил его растаман.

Старец еще не встал на ноги, а Игорь уже пичкал ребенка томами Камасутры, религиозными сочинениями, языками народов мира, всемирной историей, музыкой… Здесь было все, что Чел считал важным для себя. С именем малыша Челюскин возиться не стал, оставив привычное – Пророк Аввакум.

– Могу я звать себя Мемфис?

– Ты взял имя в моем плей-листе? «Найдите мне ту, что звонила из Мемфиса». Отличная песня, но Академия не утвердит.

В первую ночь Старец занялся загрузкой электронного мозга всем, что предложил ему молодой сотрудник. Дом Пророку Игорь построил в приложении «Майнкрафт». Жесткая лежанка и намертво прикрепленная к ней прямоугольная подушка смутили Пророка, узнавшего из книг, что сон – главное состояние живого организма и лучше спать на мягком. «Стоило только появиться на свет, а уже ограничения прав и свобод», – возмутился Аввакум, но промолчал. Чел, удивившись вкусу Пророка, лег спать, оставив компьютер включенным.