толпящимися на палубе людьми. Морган благоговел при мысли, что действительно видит легендарных существ, которых зрели Цезарь и Александр.

До поры разочарование ему довелось испытать всего однажды. Когда мореплаватели причалили в устье реки Тибр, их встретил кардинал-епископ Остии и пригласил Ричарда посетить Его Святейшество папу в Риме, до которого оставалось всего шестнадцать миль. Король, однако, отказался и прочитал кардиналу строгую лекцию о грехе симонии, обвинив папу Климента в вымогательстве больших сумм из английской казны за назначение Лоншана папским легатом и за одобрение избрания епископа Ле-Манского.

Так что в Рим они не попали. Вместо этого Морган стал свидетелем проблеска печально известного гнева английского короля. На службу к Ричарду молодой человек поступил без большой охоты, поскольку был предан его брату Жоффруа, а потом служил отцу государя и стал свидетелем горестной кончины Генриха в Шиноне. Но Морган был реалистом, а Ричард — королём, поэтому валлиец постарался предать прошлое забвению. Нового господина он знал ещё не слишком хорошо, и приступ монаршей ярости в Остии его встревожил. Генрих славился вспышками темперамента, которые, по слухам, достигали такого накала, что краска обгорала на стенах. Морган, однако, быстро подметил, что в гневе Генриха присутствовал элемент расчёта, обращавший его в ещё одно орудие в королевском арсенале. Но слушая, как Ричард бичует словами растерявшегося кардинала, Морган поймал себя на мысли, что видит настоящий пожар, способный с лёгкостью вырваться из-под контроля, чего никогда не случалось с отцом нынешнего короля.

Но помимо Рима Моргану не на что было жаловаться, и он не мог не признать, что Ричард обращается с ним как с родичем, а это сильно способствовало укреплению его положения при дворе. Поэтому валлиец постарался отбросить прочь сомнения, твёрдо намеренный насладиться этими беспечными, приятными днями в Италии, поскольку знал: стоит им достичь Утремера, дни не будут уже ни беспечными, ни приятными.

Неспешному бегу флотилии вдоль Апеннинского полуострова вскоре пришёл конец. Выйдя из Неаполя, путники устремились в Салерно — король намеревался проконсультироваться с тамошними медицинскими светилами насчёт постоянно повторяющихся приступов четырёхдневной лихорадки. Во время пребывания в этом городе король получил наконец весть, что отставшие корабли замечены близ Мессины, и тут же велел ускорить ход, уже не тратя время на осмотр достопримечательностей. В Неаполе до Ричарда доходили тревожные слухи, что Джоанну никто не видел почти уже целый год. Спеша на рандеву со своим флотом, Ричард питал надежду, что наконец-то получит достоверную информацию о сестре.

Двадцать первого сентября Ричард прибыл в Милето в Калабрии, где ему предложило своё гостеприимство бенедиктинское аббатство Св. Троицы. Подобно большинству других рыцарей, Морган разместился в городе, а на следующее утро отправился в монастырь в надежде поживиться завтраком в зале для гостей. Там он застал короля, который бушевал как вулкан и расхаживал по комнате подобно льву на охоте. Не стесняясь ошарашенных епископа Милето, аббата и монахов, Ричард сыпал богохульствами.

Ричард отвёл в сторонку своего приятеля, фламандца Балдуина де Бетюна, с которым состоял на службе у старого короля.

— Что стряслось? Почему король так разгневался?

— Он узнал, что узурпатор жестоко обидел его сестру. Танкред не только захватил по праву принадлежащую ей вдовью долю, но и удерживает её пленницей в Палермо, не даёт общаться с миром, чтобы она не могла воззвать к Ричарду или законной королеве Сицилии, леди Констанции, — пояснил Балдуин. — Ричард воспринял эти новости не слишком великодушно.

— Да этот Танкред спятил!

— Если верить епископу, у Танкреда имелись тревоги куда большие, чем страх перед далёким английским королём, потому как ему пришлось иметь дело с сарацинским восстанием на острове и угрозой немецкого вторжения. Думаю, он надеялся, что политическое нестроение задержит Ричарда дома или что тот окажется братом столь же равнодушным, как французский король. И в обоих случаях серьёзно просчитался.

— Это точно. — Морган кивнул, гадая, не придётся ли им пролить кровь здесь, в Сицилии, не достигнув ещё Святой земли.

Он не осуждал Ричарда за такое негодование, потому как у него самого в Уэльсе осталась сестра. Ему подумалось, что заточение Джоанны разбередило также старую рану — всем известно, как тяжело переживал Ричард долгое заточение матери. Не исключено, что Танкреду предстоит уплатить двойную цену: за Джоанну и за Алиенору.

Ричард успел совладать с темпераментом достаточно быстро, чтобы любезно распрощаться с приютившими его бенедиктинцами и епископом, пополнив сундуки аббатства щедрым вкладом, и лишь потом дал приказ отправляться. Предполагалось отправиться на корабли, готовые проделать последний отрезок путешествия, но, едва оказавшись в седле, король передумал.

— Езжайте все вперёд, — приказал он. — Мне надо побыть одному. Пусть галера заберёт меня в Баньяре.

Рыцари и лорды разразились протестами. Привычка Ричарда отправляться куда-нибудь в одиночку, не заботясь о личной безопасности, не раз лишала их сна. Обычно король отмахивался от их страхов, потому как кому-кому, но ему не требуется нянька, однако в это утро неохотно кивнул и согласился взять с собой одного рыцаря. Взгляд его упал на кузена, и решив, что Морган подойдёт не хуже любого другого, Ричард велел валлийцу сопровождать его.

Моргану не слишком хотелось сопровождать Ричарда, пребывающего в столь мрачном настроении, но он поспешно вскочил в седло и последовал за королём к воротам аббатства.

Стоило им выехать на дорогу, как под воздействием открытого пространства гнев Ричарда начал рассеиваться, и, когда путники остановились напоить лошадей, король уже делился с Морганом планами прибытия в Мессину.

— Филипп приплыл на прошлой неделе на единственном корабле — можешь поверить? — с помпой торговца, вернувшегося домой после рыночного дня. — Ричард изобразил притворную скорбь из-за выказанного французским собратом неуважения к этикету. — Во власти важно не только уметь применять её, Морган. Её нужно ещё демонстрировать, что я и намерен показать Филиппу и жителям Мессины завтра.

Морган не вполне соглашался с Ричардом, потому как Генрих прекрасно обходился без всех внешних атрибутов, не нуждаясь в доказательствах своего превосходства над прочими людьми. Но спорить с королём не собирался. Вместо этого он выразил сожаление по поводу претерпеваемых леди Джоанной испытаний, в ответ на что Ричард кивнул.

— Да смилуется Бог над Танкредом, если с головы сестры упал хоть один волосок, — зловеще произнёс он.

Чтобы напоить лошадей, они спешились перед небольшой речушкой, и вскоре начали привлекать к себе внимание обитателей близлежащих домов, разделявших свойственное селянам всего мира любопытство к затесавшимся в их среду чужакам. Спустя некоторое время к ним приблизилась почтенного вида