Такова версия Кукриджа. Однако она требует некоторых уточнений.

Имеются неподтвержденные данные о том, что после войны Лидия фон Сталь оказалась в Аргентине, где снова стала вести жизнь двойного агента. Принимаемая бежавшими туда гитлеровцами за «свою», она в действительности участвовала в разработке нацистских организаций и внесла свою лепту в разоблачение важных военных преступников.

Так это или не так, утверждать трудно, ибо еще далеко не все материалы, касающиеся жизни и похождений этой женщины, стали достоянием гласности.

КОМЕНДАНТ

ЖЕНСКОГО БАТАЛЬОНА

Затаив дыхание, мы, недавно пришедшие на службу в разведку, слушали рассказ ее ветерана В. И. Пудина о делах давно минувших.

В. И. Пудин вспоминал о своей работе в Харбинской резидентуре, одной из основных в двадцатые годы на Дальнем Востоке. Именно ей удалось заполучить знаменитый «план Танака», содержавший изложение намерений японских правящих кругов захватить Китай, Монголию, значительную часть территории СССР, а также огромные районы юго-восточной Азии.

Разведчик рассказывал о том, что очень ценная информация поступала от агента, простого почтальона, через которого в то время пересылалась японская дипломатическая почта. По дороге из посольства в почтовое отделение он заносил ее в резидентуру, где почту обрабатывали, возвращали ему, и он нес ее дальше.

Все происходило очень просто, если бы не постоянно напряженная и все ухудшающаяся обстановка в Маньчжурии. Часто совершались налеты на Генконсульство, задерживались и подвергались побоям входящие и выходящие из него люди. В общем было трудно.

«Однажды, при очередной антисоветской провокации, — вспоминал В. И. Пудин, — советское генконсульство в Харбине было окружено полицией. На консульство готовился налет. В это время в помещении нашей резидентуры, находившемся на третьем этаже здания, шла обработка весьма важной и большой по объему японской почты. Подходило время, когда надо было возвратить эту почту агенту, а все выходы из здания были блокированы полицией. Что делать с почтой? Если вовремя не возвратить почту агенту и он не доставит ее по назначению, произойдет провал. Если почта останется в резидентуре и при обыске будет обнаружена полицией — тоже провал.

Надо было во что бы то ни стало вынести почту из Генконсульства до обыска и вовремя возвратить агенту.

— Что будем делать, товарищи? — спросил резидент Карин Ф. Я.

Из окна третьего этажа нам было хорошо видно, как куда-то бегали полицейские и как их количество увеличивалось. Проскользнуть незаметно через полицейских невозможно. Мы не знали, что предложить, хотя ясно представляли, что положение можно спасти, если вынести почту за полицейские цепи. Но как это сделать?

— Федор Яковлевич, разрешите мне попытаться вынести почту, — сказала сотрудница резидентуры Сосновская.

А как ты это сделаешь, Юна? — поинтересовался резидент.

— Я женщина. Федор Яковлевич, — ответила Юна и улыбнулась.

Это была молодая энергичная женщина, с белозубой приветливой улыбкой и всегда с модной прической. Резидент внимательно посмотрел на нее.

— Товарищ Сосновская, для этого мало быть женщиной. Ты представляешь, что может быть, если тебя схватят?!

— Да. товарищ Карин. Я все взвесила. Это очень серьезно. Но я уверена, что все будет хорошо, — ответила она.

— А что ты предлагаешь?

Прошло минут пятнадцать — двадцать, как Юна, резидент и его заместитель вошли в помещение, в ко-тором шла обработка почты. Мы сидели и через окно наблюдали, как полицейские останавливали прохожих. Одних отпускают, других грубо хватают и куда-то уводят. Как же Юна проскочит через их плотные ряды?

— Смотрите, это она! — вдруг крикнул Эрих Такке, указывая рукой на окно.

Немец по национальности, Эрих был очень выдержанным и смелым парнем, но сейчас его голос дрогнул. Мы все знали, что он и Юна любят друг друга. Эрих закурил. Мы все внимательно смотрели через окно во двор. По ступенькам крыльца нашего консульства только что спустилась чем-то удрученная полная женщина в легком пальто, повязанная пестрым платком. Вот она перешла двор, вошла в садик, села на скамейку, достала из сумочки носовой платок и закрыла им лицо, вытирая слезы. Затем она не торопясь пошла к выходу. Вот она вышла из калитки и, чуть покачиваясь, пошла прямо на цепь полицейских, изредка прикладывая платок к глазам.

Мы затаили дыхание. Ведь это была Юна. Под видом беременной женщины она выносила очень важную почту Японской военной миссии.

Когда Юна подошла к офицеру и тот стал ее о чем-то спрашивать, Эрих не выдержал и вскочил. Его рослая фигура замаячила в полумраке большой комнаты, в которой были завешены окна. Вот офицер шагнул к Юне, протянул к ней руку. Она испуганно отстранилась от полицейского. Затем она запахнула полы пальто, достала из сумочки какую-то бумажку и протянула ее офицеру. Тот взял бумажку, повертел ее, потом обернулся и, видимо, позвал кого-то. К нему подбежал человек в штатском. Он взял бумажку и показал на наш дом. Юна кивнула головой и приложила платок к глазам.

— Ее же могут опознать! — переживали мы. Это действительно могло случиться. Ведь все работники советского Генконсульства, в том числе и Юна, примелькались полицейским, круглосуточно охранявшим наше здание.

Мы с облегчением вздохнули, когда Юна спрятала в сумку возвращенную ей бумажку и не торопясь прошла через цепь полицейских.

Находясь в осаде, мы уничтожили все, что могло нас скомпрометировать. На третий день, после решительного протеста Генконсульства, «осада» была снята. Вернулась и Юна, как обычно веселая и быстрая. Она рассказала, как пройдя полицейский кордон, она, тщательно проверяясь, благополучно добралась до конспиративной квартиры. В назначенное время вышла на связь с агентом и возвратила ему материалы.

— Юна, ты даже представить себе не можешь, какое большое дело ты сделала! — сказал резидент и обнял ее.

Действительно, это было большое, важное дело. Провал резидентуры с этой почтой мог бы привести к еще большему обострению отношений с Японией, которые и без того были весьма натянутыми, дал бы лишний козырь японской военщине для антисоветской провокации.

…Как же Юне Сосновской удалось пройти через кордон полицейских?

Когда она предложила выйти из здания под видом беременной просительницы нашего Генконсульства, ей были срочно изготовлены два документа: прошение от имени русской эмигрантки, желающей поехать в Россию для урегулирования своих имущественных дел, и официальный отказ в этой просьбе от имени советского генерального консула в Харбине.

Так Юна, играя роль обиженной посетительницы, которая по своему делу задержалась в помещении советского консульства, сумела обмануть полицейских.

Вскоре мы поднимали свадебные бокалы и желали своим боевым товарищам, Юне и Эриху, счастливой и долгой совместной жизни».

Юнона Сосновская-Такке попала в ВЧК и разведку… из лагеря военнопленных.