Сидит падчерица, печалится, свою горькую судьбину оплакивает. Вдруг стучатся в оконце три голубка:

— Не плачь, милая девушка, впусти нас, мы все сделаем. Дай-ка нам из тех трех орешков один! — говорят.

Дала им девушка орешек, голубок клюнул, серебряное платье вытаскивает:

— Гляди, какое платье! Надевай и ступай в церковь! Но как услышишь «Аминь» — спеши домой. Не бойся, все хорошо будет!

Переоделась девушка, стала как звездочка, в церковь спешит, ног под собой от радости не чует. Пришла, на то же место села, по сторонам не оглядывается. А королевич с нее глаз не сводит и сердце у него сладко-сладко ноет.

Как услыхала наша красавица: «Аминь», поднялась и тихонько выскользнула из церкви. Только домой вернулась, только платье сняла, а мачеха с дочкой уж тут как тут. Глядит мачеха, головой качает, ведь целая мерка мака с просом перебраны! И злость-то берет и сказать нечего. Да все-таки не утерпела, злая баба, давай язвить:

— Была бы и ты с нами в церкви, замарашка несчастная, повидала б красавицу! Да ведь тебе, запечнице, и место за печкой!

— А я ее видала, когда она мимо нас проходила, я на сливу лазила, хотела вам к обеду слив нарвать! — отвечает падчерица.

Мачехе только того и надо, взяла бедняжку в работу:

— Ах ты, негодница, — кричит она, — ты и в воскресенье по деревьям лазаешь, платье рвешь да на людей пялишься! Ну, погоди! Эй, старик, ступай, руби сливу, чтоб твоя сова на ней больше не торчала!

Пошел старик, хоть день был воскресный, срубил дерево от греха подальше.

Королевич опять повсюду красавицу ищет. А ему говорят, что она в тот дом пошла, где у ворот слива растет. Приказал королевич сливу искать. Искали слуги, искали, не нашли, отец ведь дерево то срубил.

Опечалился королевич, призадумался:

«Ну, погоди, — решил, — я тебя все равно разыщу!

Третье воскресенье подходит. Переделала сирота всю работу, волосы причесала, уложила красиво, пошла к мачехе. А та свою дочку перед зеркалом наряжает. Стала падчерица мачеху просить, чтоб хоть разок ее в церковь пустила.

— Ах ты, грязнуха! Хочешь, чтоб из-за тебя, оборванки, нас на смех подняли? Никуда не пойдешь, дома сиди!

Бежит злая баба в чулан, меру муки с пеплом пополам тащит.

— Берись за дело! Да к нашему приходу, чтоб все перебрала!

Подхватились они с дочерью под ручки и пошли, а бедная сирота дома осталась. Сидит муку от пепла отделяет, а сама плачет-приговаривает:

— Ах, матушка, матушка! Не мил мне белый свет, разве я с такой работой управлюсь?

Слышит: тук-тук — это три голубка в окно стучатся:

— Не плачь красавица, не плачь! Мы тебе поможем, впусти нас в дом.

Отворила девушка окно, впустила голубков. Один голубок орешек спрашивает. Клюнул, золотое платье достал.

— Вот тебе платье. Надевай поскорей и ступай в церковь! Как услышишь «Аминь» — не жди, пока другие выходить станут, домой беги!

Идет она в церковь, словно солнышко красное пригожа, на свое место садится, службу слушает и не замечает, что все на нее глядят, а королевич ей улыбается. Кончилась служба, прозвучало: «Аминь» — девушка поднялась, хочет домой идти!

Но что это? Стоит, с места сдвинуться не может, а того не видит, что королевич приказал под ее лавкой смолу разлить. Она и так и эдак, старается ноги от смолы оторвать, наконец кое-как высвободилась и домой помчалась. А что один туфелек к смоле прилип — того не заметила.

Только успела переодеться, а мачеха уже во дворе. Некогда девушке золотое платье в скорлупу убирать, за дверь кинула. Мачеха — шасть в комнату! Видит — мука в мешок собрана, пепел в сторонке лежит, от злости слова сказать не может.

А потом не утерпела, давай падчерицу донимать:

— Эй, — говорит, — лентяйка, вот бы тебе в церкви побывать! Ох и хороша же там девица сидела! А ты, замарашка, за печью торчишь!

— Да ведь я ее видала, — отвечает падчерица, — когда она возле нашего дома шла, я на крышу забралась, на самую трубу и вдоволь на красавицу нагляделась.

Мачеха только того и ждала, накинулась на нее, как ведьма:

— Ах ты, бездельница, ах негодница! Я тебе покажу, как на трубу лазить! Убирайся под корыто. Теперь ты у меня без обеда насидишься, грязнуха несчастная! Эй, старик, немедля трубу скинь, не то…

Полез бедный старик на крышу, скинул трубу с крыши.

А тут королевские слуги явились, красавицу ищут: мол, сказывают, что она в тот дом вбежала, где на крыше высокая труба стоит. Глянули, а трубы-то никакой и нету! И пошли они прочь не солоно хлебавши.

Но у королевича залог остался — золотая туфелька. Послал слуг, приказал из дома в дом ходить, где девицы есть, туфельку примерять, которой из них в пору придется, ту немедля к нему вести.

Ходят королевские слуги из дома в дом, всем туфельку примеряют, но туфелька никому не годится. Увидала мачеха, что к ним идут, давай дочке ногу ужимать да уминать, а нога как была большущая, так и осталась. Слуги в дом вошли, начали мачехиной дочке туфельку примерять, а она ей и на нос не лезет!

— Нет, этой не годится, — говорит, — а другой девушки у вас нету?

А мачеха в ответ:

— Что вы, что вы, никого у нас больше нет!

Слуги совсем было со двора пошли, но тут из чердачного окна петух как закричит:

— Кукареку, не спешите, кукареку, погодите! Под корытом поглядите!

— Что такое? — остановились слуги. — Кого это надо под корытом глядеть?

— Да, что вы! Этот петух всегда так кричит, — стала их отговаривать мачеха.

Но слуги ее не слушают, на чердак бегут. Видят два корыта стоят, а под ними вся в слезах, красавица сидит. Примерили ей туфельку, а она — как влитая!

Спустились слуги вниз, глянули за дверь, а там золотое платье брошено!

Поняли слуги, наконец-то нашли, кого искали.

Мачеха увидала, что падчерицу в карету сажают — от злости лопнула, тут ей и конец пришел.

Королевич сразу девушку узнал.

— Это, — говорит, — ты, моя милая, три раза в церкви была?

— Я, — стыдливо ответила девушка, и покраснела, словно маков цвет.

— Где ж ты такие красивые платья