повар с усмешкой кивнул в сторону троих представителей старшего поколения, – настаивают на том, что мероприятие посвящено ухе как традиционному блюду, значит, и готовить его надо согласно традициям. А мы уверены, что новаторство можно и нужно приветствовать!

– Знаешь что, холодный рыбный суп с маринованной морковью и икрой из яблочного сока – это уже не новаторство, а безобразие! – взорвался Николай Борисов.

– Это всего-навсего попытка следовать предложениям молекулярной кухни, – не уступал Ким.

– Хорошо-хорошо, я согласен, – Алекс повысил голос, чтобы быть услышанным. – Но вы понимаете, что я – просто потребитель, и судить могу не по вашим поварским правилам, а просто: вкусно или нет. Хочу я это доесть и попросить добавки, или в жизни больше не стану пробовать, понимаете?

– Да. Пожалуй, это правильный подход для данного случая, – кивнул Мушинский.

– Тогда давайте. Сколько нужно пробовать, два блюда?

– Два. Уха раковая и тот самый рыбный суп.

– Молекулярный? – улыбнулся Алекс.

– Именно.

– Ну, тогда с него и начну…

Владимир Сошников с интересом наблюдал за тем, как грамотно судейская коллеги взяла в кольцо сыщика: и захочет – не вырвется. Сам он удачно отговорился от исполнения роли третейского судьи тем, что у него насморк, и оттенки вкуса совершенно ему недоступны. Любопытно было, как же выкрутится Верещагин? Тем более, что всех участников ожидал немалый сюрприз…

Но тут его окликнул шеф, надо было заняться договором с журналистами, и Сошников отвлёкся.

Верещагин же пробовал супы, разговаривал с поварами, морщил лоб, размышляя – и одновременно наблюдал за Казаковым, всё более убеждаясь, что это не убийца. Слишком прямолинеен, слишком занят своим делом и ни на что другое не отвлекается. Нет, вычёркивать его из списка подозреваемых рано, но место Сергею – в самом конце этого списка. Он хороший человек, как бы наивно это ни звучало… Нет, Казаков – не тот, кого они ищут. Но что же скрывает бармен Куконин? И на какой козе к нему подъезжать, чтобы вскрыть эту шкатулочку с секретом? Что в ней лежит, сокровища Голконды или прах и пепел каких-нибудь старых сплетен?

Наконец тянуть дольше стало невозможно, и Алекс сказал:

– Ну, давайте, попробую резюмировать. С одной стороны, конкурс действительно посвящён традиционному блюду, и раковая уха от ресторана «Старик и река» полностью тематике соответствует.

– Ну вот, я же говорил! – воскликнул Мушинский.

Алекс примирительно поднял ладонь.

– Я ещё не закончил! С другой стороны, холодный суп от кафе «Любовь к трём апельсинам» – это вкусно и очень неожиданно. И вообще, надо же развиваться, так ведь? Поэтому я предлагаю автору этого блюда присудить специальный приз, за новаторство. Согласны, Эдуард Михайлович? – спросил он, найдя взглядом Пархомова. – Вот и отлично! А я, с вашего позволения, вас пока оставлю!

Не так уж и далеко было идти от городского парка до речного порта, а летним днём по набережной – вообще удовольствие. Было бы удовольствие, если бы всю дорогу Алекс не продолжал обдумывать схему разговора с барменом.

Надавить на него? Да ведь нечем почти, в конце концов, подслушивать неприлично, но законом не запрещено. До тех пор, пока ты не используешь подслушанное для нарушения этого самого закона. Использовал непонятные магические техники? И опять-таки, если они не входят в список запретных, так используй, сколько влезет.

Попросить о помощи? Не тот человек.

Оставалось только лишь попытаться осторожно подвести в разговоре к тому, чтобы Куконин проговорился, сболтнул лишнее. А уж зацепившись за это лишнее, можно было бы узнать, что же он скрывает.

Уверен был Алекс, что по делу вездесущий бармен сказал не всё. Он знает гораздо больше, оставалось выяснить, что же именно.

Вот только придя на яхту, он уткнулся в закрытую дверь бара.

В ресторане тоже никого не было, нижняя, техническая палуба, оказалась пуста… Верещагин начал закипать. Какого Тёмного? Где экипаж? Наконец у бассейна он наткнулся на капитана. Валерий Николаевич Новицкий загорал, кажется, в тот самом шезлонге, где несколькими днями раньше обнаружили тело Ольги.

– Куконин? – спросил капитан, приподняв тёмные очки. – Поехал пополнить винные погреба. Бар практически пуст, не то что виски или шампанского, водки – и той не осталось.

– Странно, – желчно заметил Алекс. – Вроде никто особо не злоупотреблял, куда ж всё испарилось? Ладно, и когда он вернётся?

– К вечеру, наверное. Сегодня до ночи никого из пассажиров не будет, вот я команду и отпустил. Стюарды в городе, бармен на добыче, а я на вахте.

– Ясно. А госпожа Казакова у себя в каюте?

– С чего бы это? Минут двадцать прошло после того, как все отбыли, и она отправилась. Пешком пошла, туда…

Новицкий махнул рукой в сторону, противоположную центру города, и снова заслонил глаза тёмными очками.

В некоторой растерянности Верещагин побрёл в свою каюту. Вошёл, запер за собой дверь, скинул кроссовки и развалился на кровати: делать ничего не хотелось. Валяться ему удалось недолго – засигналил коммуникатор, и он увидел на экране лицо лейтенанта Ковригина.

– Вроде только расстались.

– Это да. Но я решил, что тебе будет интересно, поскольку пришёл ответ от воздухоплавательной компании. Дмитрий Жарков их услугами в последние пять лет не пользовался. Более давние записи в архиве, это в течение недели ответят.

– А подробности по жертвам и фигурантам ты запросил?

– Разумеется, – повторил лейтенант. – Завтра утром жду тебя, чувствую, будут новости!

И он зажмурился, словно кот в ожидании миски со сметаной.

– А вдруг окажется, что ничего подозрительного нет, и останемся мы снова у разбитого корыта? – поддразнил его Верещагин.

– Не, в этой истории дно уже близко, я чую.

– Ну-ну… Между прочим, Агния Казакова сегодня на фестиваль не пошла, сказалась больной. А стоило всем отбыть, она тут же фьють – и смылась. И пошла, что характерно, не в центр к городскому парку, а вовсе даже в другую сторону, вниз по течению реки. Что там у вас?

– В другую сторону, то бишь, к югу? – Ковригин задумался. – Там, вообще говоря, промышленная зона. Строительный комбинат, молокозавод, завод по розливу вина, механический… Ну, то есть, сперва несколько жилых кварталов, а потом предприятия. Но это километров на тридцать тянется, пешком не пробежишь.

– Сможешь узнать, не брала ли она такси?

– Попробую. Но частные экипажи всё равно не опросить…

– Хоть что-то, – Алекс покачал головой. – Не нравится мне этот… пеший побег. Несвоевременен он.

Тем временем на конкурсе после подведения итогов слово взял Пархомов.

– Ну что же, я поздравляю победителя – точнее, победителей, у нас их сегодня даже двое, Олег Рыбаченко из ресторана «Старик и река», и Светлана Азизова из кафе «Любовь к трём апельсинам», – переждав аплодисменты, он продолжил. – Но это не конец пути!