схватить ее за голову и сжимать, пока она не расскажет мне всё о том, зачем приехала на самом деле. Что ей надо от Венериных? Какая девчонка по доброй воле станет навязываться к чужой семье, не принимающей ее, и ждать отцовской любви от такого человека, как Владимир Венерин? Ни за что не поверю, что это всё, что ей нужно. Когда она поделиться со мной всеми своими тайнами, я буду готов. И я докажу Венериным, что она — вовсе не невинный ангел. Остается надеяться, что после всего Лена сможет меня простить.

— Ты была права, — отзываюсь я, — ее пора поставить на место.

Глава 24. Влада

И снова никакого ответа. Иногда мама мне кажется поверхностной и капризной девчонкой, больше напоминающей сестру нежели мать. Но я не отстаю. На этот раз нет.

— Я хочу знать, кто мой отец. Ты мне скажешь!

Мама в очередной раз закатывает глаза и приглаживает волосы.

— Это неважно, — повторяет она, уставившись куда-то в сторону: она никогда не смотрит мне в глаза, когда я завожу речь об отце. — Мы ему не нужны.

— Назови мне имя.

Она молчит, крепко сжимая губы, как будто боится, что имя моего биологического отца может случайно выпорхнуть из ее рта. Ее щека подрагивает, а на переносице появляются две глубокие складки. Еще чуть-чуть и она расплачется. Мне тут же становится стыдно за то, что я расстроила ее. Мама частенько плачет. Это вроде как ее способ напомнить мне о том, что она растила меня одна, и что я должна быть ей благодарна. И это так. По идее я должна была привыкнуть ко всему этому, но, тем не менее, при виде ее слез у меня внутри все переворачивается.

— Знаешь, — вдруг говорит она, шмыгнув носом: глаза уже блестят, но щеки пока что сухие, — я так хотела, чтобы у тебя было всё, что тебе захочется. Когда твой отец меня бросил, я нашла ему замену через неделю. Нам с тобой очень повезло с внешностью, детка. Мой новый ухажер был богат и красив, и я правда думала, что он сможет заменить тебе отца, но ошиблась. Он отказался от нас с тобой без какого-либо сожаления.

Ну все, трубы прорвало. Мама размазывает соленые капли по щекам и качает головой.

— Так было со всеми, кому я открывала свое сердце. Таков этот мир: женщине с ребенком непросто наладить личную жизнь. Так что мне не оставалось ничего другого, кроме как заботиться о тебе в одиночестве. И, после всего, через что я прошла ради тебя, после всего, чем пожертвовала, ты будешь кричать на меня и требовать рассказать об отце?

Она отворачивается и прикрывает лицо ладонью. Маме свойственна некоторая театральность, и я переняла это от нее, но в данную минуту меня бесит эта показуха. Я наслушалась достаточно о том, какой несчастной сделало ее мое появление на свет, и с меня довольно! Я надеваю на себя броню, и все чувства, что во мне вызывают ее слезы (жалость, сочувствие, безнадежная печаль, тотальная любовь), отражаются от нее, и остается только шевелящееся где-то внутри раздражение.

Мне не нужно больше выслушивать все это, и я не собираюсь снова задавать ей вопрос, что меня мучает. Я докопаюсь до правды сама.

Я делаю шаг, опускаюсь на колени и обнимаю ее. Мама целует меня в макушку и отвечает на объятия. Я чувствую, как всё мое тело впитывает ее слезы, но не позволяю им проникнуть глубже.

Оказывается, я могла давно узнать ответ на свой вопрос. Нужно было всего лишь поступить по-свински. Перевернув всю нашу крохотную квартиру вверх дном, я нахожу письмо от моего отца. Я уверена, что это именно он из-за даты, написанной внизу. И я благодарю небеса за то, что мой папа рядом с датой настрочил свое имя и фамилию. Почерк уверенный и размашистый. Он пишет о любви к моей матери, и я перечитываю письмо несколько раз. Такие трепетные и нежные чувства исчезли в никуда спустя пять месяцев. Славно.

После того, как я бережно прячу письмо в свою сумочку, сажусь за компьютер и прочесываю интернет в поисках некого Владимира Венерина. Это занимает буквально полчаса. Нужный мне Владимир Венерин должен быть непременно богат, красив и возраста моей матери. Рассматривая фотографии, я останавливаюсь на одном мужчине. По описанию подходит. Оказывается, что он живет в четырех часах езды. Огромный бизнес, влияние и уважение коллег, крепкая семья: дочь моего возраста, жена — бывшая актриса и модель. Как типично.

Оглядывая перевернутую с ног на голову квартиру, мне приходит в голову безумная мысль: что бы сделала мама, если бы нас ограбили? Если бы забрали все накопленные деньги, украшения и эту скучную, но дорогущую картину, которую подарил маме какой-то из ухажеров?

Так как других родственников у нас нет, а мама завязала с мужчинами, у нее не останется другого выхода, кроме как связаться с моим отцом. А если она впадет в отчаянье и выберет неправильный путь, останется только осторожно подтолкнуть ее в правильном направлении.

— Мама! — я стою на балконе в одном белье, дрожащей рукой прижимая мобильник к уху: так мой голос звучит достаточно гнусавым и хриплым, а втягивание соплей — более чем реалистично. — Мама, приезжай срочно! Нас ограбили! Мама, наша квартира выглядит…

Я делаю драматическую паузу и шумно шмыгаю носом.

— …просто ужасно. Мама, я не знаю, что делать.

В тот же вечер, не без моих сетований на жизнь и горячих слез, пролитых по нашим деньгам, украшениям и даже картине (надежно припрятанным, кстати, в гараже моей хорошей подружки), мама удаляется в другую комнату, для того чтобы связаться с моим отцом.

Она считает, что находиться в этой квартире для меня будет настоящей травмой, а она хочет для меня лучшего. Она сомневается и говорит, что гордость не позволяет ей просить денег «у этого мужчины». Она не хочет ставить меня в такое положение.

Мне остается только пожалеть ее и напомнить о том, что она не обязана заботиться обо мне одна: будет справедливо, если мой биологический отец поучаствует в моем воспитании и нашем финансовом благополучии. Я уверяю ее, что пройду через это с гордо поднятой головой. Что я справлюсь и даже смирюсь с переездом в чужой город, если потребуется.

Она смотрит на меня с любовью и нежностью. Она гордится тем, что вырастила такую дочь. Она уходит в другую комнату с телефоном, и я знаю, что моя мама