В их числе и Влада. Ей не потребовалось много усилий, чтобы влиться в коллектив. Учитывая, что Венерина перестала интересоваться школьной жизнью, занять ее место было проще простого. Только вот я не думал, что вся эта суета ей по душе.

Влада что-то говорит девочкам и двигается ко мне. На ней желто-зеленое платье до колена с открытыми плечами и глубоким вырезом, и это совершенно не похоже на ее стиль. Видимо, эта школа так действует на девчонок. Чтобы быть частью всего этого, нужно оголять все места, которые только можно.

Я опускаю взгляд и жду. Влада подходит ко мне, перекидывает волосы на одно плечо и мило улыбается.

— Как ты прорвался? — спрашивает она. — Двери должны быть закрыты. Мы тут еще не все закончили.

— Сунул купюру бугаю, которого ты поставила у дверей. Там народ уже начинает бесноваться. Целая толпа. Еле протолкнулся.

— Папу не встретил? — интересуется она мимоходом, расставляя миски с закусками по столам.

— Нет. Слушай, нам нужно поговорить.

— Да, я знаю, — соглашается она и бросает на меня косой взгляд. — Знаю. Давай позже. Я волнуюсь из-за этого конкурса.

Девчонки есть девчонки. С чего я вообще решил, что, если она не местная, то не захочет участвовать во всем этом? Наоборот, по-видимому, для нее важно победить и стать примером для подражания у этих несносных одноклассниц.

Обычно этим конкурсом заправляет Венерина. Все организует, отдает приказы и важно расхаживает на своих высоченных каблуках, высматривая тех, кто отлынивает от работы. В этот раз Лены даже нет в зале. Удивительно.

Владу похищают девчонки, и она обещает, что мы поговорим после конкурса. Наверное, так будет даже лучше. Сейчас слишком много суеты вокруг.

Через некоторое время Влада отдает приказ впустить всех в зал. Двери распахиваются. Поток из людей протискивается в зал с охами-вздохами. Двери дрожат под натиском разгоряченных нетерпеливых тел. Свет приглушается, и загораются фонарики под потолком. По залу прокатывается восторженный вздох. Это, действительно, красиво. Даже я способен оценить старания Влады и ее приспешниц.

В этом году ведущим конкурса становится Леша. Главный клоун, еще бы. Я пропускаю этапы конкурса мимо ушей. Мне это неинтересно. Я стою в углу и наблюдаю за людьми. В какой-то момент среди людей я замечаю знакомое лицо. Получается, что Венерина в этот раз решила не участвовать в конкурсе. Похоже, ей совсем хреново.

Проталкиваясь сквозь толпу, я теряю ее из вида. И оставшуюся часть конкурса мне приходится стоять среди потных тел и смотреть на кривляющихся девчонок на сцене.

Леша объявляет победительницу, когда я уже еле стою на ногах. Меня дико утомляют подобные мероприятия. Влада дефилирует в ярко-красном платье по сцене и принимает сверкающую корону со сдержанной улыбкой. Весь зал аплодирует. Я смотрю на нее и пытаюсь понять, о чем она сейчас думает. На ее лице нет ни намека на счастье.

Внезапно весь зал оживает. Все вокруг радостно и очень громко переговариваются. Кто-то обсуждает предстоящую дискотеку. Все в предвкушении. Как и я.

Когда Влада появляется из-за кулис и подходит ко мне, я уже включил диктофон на телефоне. Возможно, мне и в правду удастся договориться с ней, узнать то, зачем она здесь, и направить ее по правильному пути. Но сейчас моя уверенность улетучивается с каждой секундой. Я должен быть готов к тому, что у меня ничего не выйдет. И поэтому внутренний карман моего пиджака оттягивает телефон с включенным диктофоном.

Влада не против покинуть душный зал и поговорить наедине. Мы двигаемся в сторону выхода, но она вдруг меняет траекторию, и мы заворачиваем за угол.

— Поговорим в кабинете, — говорит она. — Там уж точно нам никто не помешает.

Класс нашего классного руководителя оказывается запертым. Влада достает ключ из своей миниатюрной сумочки, больше смахивающей на кошелек, и проворачивает в замке.

— Как ты…

Я не успеваю задать вопрос, она рывком затаскивает меня в класс, закрывает дверь и прижимает меня к стене. Ее глаза сияют в темноте, как у кошки. Она тянется к моим губам, и на какую-то долю секунды мне хочется поддаться порыву и поцеловать ее. Она кажется такой хрупкой и ранимой. Той самой невинной заплаканной девчонкой, которая пряталась ото всех в мужском туалете. Но я не позволяю себе поддаться слабости. Возможно, все так и есть. Возможно, в ней нет никакой темной стороны, и то, что я видел в ее глазах — всего лишь защитная реакция. Должно быть, сложно оставаться собой, когда впервые попадаешь в мир избалованных богатых подростков.

— Вообще-то я на самом деле хотел поговорить.

В ее глазах стоит вопрос. Она медленно отстраняется, подходит к учительскому столу и прислоняется к нему спиной. Мне открывается вид на ее стройные ноги.

— О чем?

Ее голос больше не тонкий и не нежный. Мой поступок ее разозлил.

— Я хочу знать, зачем ты здесь? Я хочу понять, что привело тебя в этот безумный мир?

Я не вижу ее лица, здесь слишком темно. Но я уже знаю, что был прав, когда решил, что с ней что-то не так.

— Значит, и ты думаешь, что я приехала ради денег, — усмехается она. — Что ж, это не совсем ложь. Если уж мой биологический папочка настолько богат, почему бы не взять то, что мне причитается по закону? Но это лишь незначительная часть того, что мне нужно.

— Что же ты хочешь?

Она отталкивается руками от стола и шагает ко мне. Останавливается в полуметре и изучает мое лицо глазами.

— Я хочу отца, который позаботится обо мне. Я хочу настоящую семью, в которой не будет лишних людей: тех, кто высасывает из папы силы, деньги и любовь. Я — не враг. Ни тебе, ни Лене, ни кому-либо еще. Я просто хочу, чтобы все было справедливо. Папа измучен и измотан. Со мной он будет по-настоящему счастлив.

— Я понимаю, — отзываюсь я. — Я тебя прекрасно понимаю. Но дело в том, что у твоего отца уже есть семья, и с этим ничего не поделать. Это сложно, но тебе придется смириться с существованием Лены.

— Нет, — чеканит она. — Лена — паразит. Извивающийся склизкий вечно голодный червяк. Она не достойна быть частью моей семьи. И никто не достоен. Только я и папа. Поверь мне, всё так и будет. Лучше спроси меня, что я хочу еще.

— И что же?

Она делает шаг навстречу, и ее дыхание щекочет мою кожу.

— Я хочу тебя, — она сужает глаза и борется с собой: наконец, отступает и нервно проводит рукой по волосам. — Этого не было в