Все, не исключая самого Оболенского, понимали: избран будет Горбачев. Но речь шла о начале альтернативности, и более 800 депутатов при голосовании высказались за внесение фамилии Оболенского в список претендентов. Да, этого числа было недостаточно, и Горбачев избирался безальтернативно. Но пройдет год, и при выборах Президента СССР и нового Председателя Верховного Совета СССР претендентов будет более чем достаточно.

Итак, более 800 депутатов поддержали своего отважного коллегу.

Это и стало точкой отсчета для объединения депутатов с радикальными взглядами в Межрегиональную депутатскую группу. Идея радикальной демократической фракции в парламенте, высказанная Гавриилом Поповым и Юрием Афанасьевым после этого голосования, обрела плоть. Кстати, это урок и для власти: стоило бы Горбачеву поддержать идею альтернативности и своим авторитетом добиться включения фамилии Оболенского в бюллетень для тайного голосования, формирование межрегиональной, оппозиционной фракции было бы под вопросом.

Идею, высказанную на I Съезде Андреем Сахаровым, поддержали не депутаты, а газеты. По ним легко проследить, как общественное мнение в 1989 году дорастало до этой, в сущности, простой демократической мысли. Сначала отдельные, редкие выступления наиболее радикальных публицистов и политологов в наиболее радикальных ежедневных и еженедельных газетах, потом — требование шахтеров об изменении или отмене 6-й статьи. И главное, формирование Межрегиональной депутатской группы и четкое требование демонополизации власти в ее программных документах. Сахаров стал одним из сопредседателей МДГ, и именно он настоял на том, чтобы включить требование отмены 6-й статьи в программные документы „межрегионалки“.

Это напоминало лавину. Уже на каждом заседании Верховного Совета кто-то обязательно заводил речь о 6-й статье. Отмахиваться или не слышать этого власть уже не могла.

На II Съезде 6-я статья вызвала бурную полемику. Но предшествовали этому очень серьезные события, связанные с победой демократических сил на второй сессии Верховного Совета.

Обсуждалась повестка дня II Съезда, и по предложению МДГ был поставлен вопрос о включении в повестку дискуссии об изменении Конституции и отмене 6-й статьи. Конечно, тут же завязалась жаркая дискуссия. И хотя Сахаров не был членом Верховного Совета, он тоже принял в ней участие. Я выступал в поддержку Сахарова, обосновывая отмену 6-й статьи главным образом соображениями юридико-техническими: статья 6-я противоречила 1-й и 2-й статьям Конституции, которые говорят о народовластии в нашей стране.

При голосовании в Верховном Совете оказалось, что для включения этого вопроса в повестку дня нам не хватило лишь трех голосов. Стало ясно, что этот вопрос на Съезде все равно будет поставлен. И мы, и партийные функционеры понимали: еще одно усилие демократов — и победа состоится. Она предрешена самим ходом вещей.

На заседании МДГ мы решили на II Съезде добиваться включения этого, в данный исторический момент самого важного вопроса в повестку дня Съезда. Так и было сделано. В первый же день Съезда от имени МДГ такое предложение было внесено.

Вновь обсуждение и вновь голосование. И чувство исторической правоты, уверенности в победе. Ведь депутаты, конечно, выскажутся за включение этого пункта…

Увы, мы недооценили тщательность аппаратной подготовки II Съезда. Он оказался куда более послушным режиссерской палочке, чем I Съезд, и куда более робким в самостоятельности суждений и решений.

Мы не только не получили большинства, но и оказались в значительном меньшинстве. Около 60 процентов депутатов нас не поддержали.

6-я статья Конституции на корню уничтожала предпосылки к появлению политического плюрализма и других партий. При ее сохранении оставалась возможность только „социалистического плюрализма“, понятие которого так долго пытался привить нам Егор Лигачев. Хотя „социалистический плюрализм“ — разумеется, такой же оксюморон, как „живой труп“ или „социалистическая демократия“.

Вне многопартийности в цивилизованном обществе нет парламентского борения взглядов, а значит, нет и консенсуса. Без многопартийности парламент может быть только „социалистическим парламентом“, то есть вариантом боярской думы при царе-батюшке: „Царь указал, а бояре приговорили…“

Народные депутаты и на II Съезде воспринимали 6-ю статью даже не как волю политического руководства страны, а как выражение официальной идеологии, государственно признанной в качестве единственно верной. Коммунистическая идеология не вчера стала государственной религией нашей страны, а политический режим делал ее обязательной для исповедания каждым гражданином, имеющим хоть какое-нибудь отношение к системе власти.

Сторонники 6-й статьи вопрошали: разве при Сталине она существовала? Нет, не существовала. Эта статья, закрепившая за компартией направляющую и авангардную роль, появляется только в брежневской конституции 1977 года. И без 6-й статьи партия руководила обществом. Значит, не статья виновата в беззакониях, и не за отмену ее надо бороться, а за расширение… ну и так далее.

Это и есть образчик изнаночной логики. Брежневская конституция лишь юридически закрепляла то, что складывалось еще с 20-х годов, то, что в период сталинщины уже получило свое фактическое оформление в качестве идеологического императива компартии. Закрепление этого положения при Брежневе и внесение в текст советского Основного Закона слов об авангардной роли партии стало юридическим обоснованием ничтожества собственно Советской власти. Советы юридически становились лепниной на партократическом фасаде. 6-я статья была реакцией на хрущевскую „оттепель“, ее введение закрепляло активное возрождение сталинщины и ренессанс тоталитаризма.

Другие утверждали, что КПСС — единственно реальная политическая сила, способная сплотить все лучшее в обществе, и в период перемен невозможно покушаться на единственную опору и надежду обновления. Мол, КПСС — инициатор перестройки, и мы должны быть благодарны ей, и только ей, за реформаторские идеи, за усилия по модернизации политической системы. Отменить статью 6-ю, и рассыпется страна…

Определенная доля истины в этих соображениях была. Партия, подменив собой органы государственной власти, действительно стала властной вертикалью, стержнем, на котором держалась и государственная власть. И отмена 6-й статьи неизбежно приводила к изменению центра тяжести политической системы, к переходу реальной власти от партии к государству.

Да, была опасность непредсказуемых последствий. Но не реформы приводят к общественным взрывам, а промедления с реформами. Декларированное партией создание правового государства иначе, как отменив 6-ю статью, не осуществить. Не отменить ее — рано или поздно привести страну к „революции снизу“.

Из этого следовало, что сторонники консервации 6-й статьи впадают в непримиримое противоречие: или правовое государство, или эта статья.

В правовом государстве не может быть монополии на власть одной политической партии. Более того, одна политическая партия — это нонсенс. После 6 июля 1918 года, когда большевики запретили деятельность всех других партий России, компартия