да лад в семье сына были, это она считала главным. А остальное приложится.

Двоюродная сестра Надя, хоть и не мечтала о семье, но и карьеру построила, и замуж вышла. Двое детей у нее родились: сын и дочь. Все сложилось.

Галина Эдуардовна детям сразу сказала, что если внуки родятся, то хорошо! Она поможет полностью. Готова была и в декрет пойти, если что. Павел и Вероника заверили мать, что пока детей рожать не хотят, так что спасибо ей огромное, но нет. Пока помощь ее не требуется.

Взяли в ипотеку однокомнатную квартиру и поселились там. Галина расстроилась насчет внуков, но Надя, у которой к тому времени уже появился первый внук, заявила ей, что молодые еще слишком молодые. И правда, пусть поживут пока, на ноги встанут.

– Галь! Ты хочешь все и сразу. Так не бывает! Куда им детей? Ты сказала, что Вероника на работу хорошую недавно устроилась. Ипотека, опять же! Туда, сюда, везде деньги нужны. А малыш – очень накладное предприятие! Да и молодые они еще. Посмотри на них! Сами дети!

– Ничего не молодые! – ворчала Галя. – Самый возраст. А наши родители как рожали нас? У тети Тамары в двадцать лет уже ты была! Это моя мама родила меня в двадцать пять. И тогда, заметь, это считалось уже поздновато.

– Вспомнила! – упрекнула сестра Галю. – Ты бы еще об отмене крепостного права заговорила! Все это было давно. Времена меняются. Молодые теперь хотят сначала пожить для себя. Поездить, мир посмотреть. С детьми же никуда потом не сдвинешься: с печки на лавку только. Вероника сейчас сядет в декрет на три года, а потом выйдет, ничего не вспомнит: все изменится, квалификацию подрастеряет. У меня так было. Еле наверстала потом.

– Так я и предлагала свою помощь! Я могла бы в декрет сесть с малышом. Сейчас можно. И пусть работает. Так нет! Не хотят так.

– Это они тебя берегут, обременять не хотят. Хорошо же! – улыбалась сестра. – Не делай из мухи слона, пусть молодые поступают, как им удобно, не лезь.

Но Галина Эдуардовна продолжала «лезть». Она надумала выручить детей, помочь. Продала дачу, которая досталась ей от родителей, и вручила им вырученные с продажи деньги.

– Не нужна она мне. Все равно, что есть, что нет. Я туда не езжу. Не люблю согнувшись в три погибели стоять, грядки эти обихаживать, да и заросло там все, – улыбнулась она. – А вам нужнее. Закроете ипотеку и будете жить спокойно, без долгов.

Вероника и Павел очень благодарили Галину Эдуардовну. Все обнялись и даже прослезились.

И стали жить дальше.

Галина Эдуардовна подождала-подождала и снова разговор про внуков затеяла. Приехали сын с невесткой к ней в гости на праздник, хорошо посидели и когда стали уже уходить, прощаться в прихожей, то Галина Эдуардовна, как бы невзначай, заметила:

– Когда ж внучат-то вы мне подарите, а, ребята? Пора бы уж. Что тянуть? Теперь долгов нет, ипотеку закрыли…

Тогда Вероника откровенно сказала свекрови, что не хочет рожать детей «в однушку».

– Тесно, Галина Эдуардовна! Куда малыша в однушку? Будем расширяться. Теперь возьмем двухкомнатную в ипотеку, а нашу продадим. Ребенку пространство нужно, да и нам тоже. Все равно этот вопрос встанет рано или поздно. А без детей легче будет выплатить.

– Да сколько ж вы будете выплачивать-то? – всплеснула руками Галина Эдуардовна. – До пенсии? Пока то, пока се… Годы идут…

– Мама. Все. Мы так решили, – тихо сказал сын, как бы ставя точку в этом разговоре.

Галина Эдуардовна расстроилась, но ничего не сказала. А потом думала целый день. Ночь не спала – тоже думала. И решила. Она пришла в гости к детям и с порога объявила:

– Паша, Вероника. Я хочу вам предложить другой вариант. Давайте вы езжайте в мою трешку, а я в вашу однушку переберусь. Зачем мне три комнаты? А вам – в самый раз. Поменяемся.

– Мама… – опешил сын. Он не знал, что сказать.

– Спасибо вам, Галина Эдуардовна, вы так нас выручаете! – проговорила Вероника и обняла свекровь.

– Ну что вы! Мы же родные люди! Надо помогать друг другу. Переезжайте, живите. И внуков я дождусь, наконец, да? – улыбнулась она и хитро посмотрела на Веронику.

– Дождешься, обязательно дождешься! – ответил за жену Павел и обнял обеих женщин.

Но внуков все не было. Год прошел, два, три. Сын отшучивался от намеков матери, отвечал: «Мы работаем над этим вопросом». Но Галине Эдуардовне было не до шуток. В трешке дети затеяли серьезный ремонт. Снова понадобились деньги. Опять было не до детей. А потом…

– Да не может она родить, понимаешь?! – сын сорвался и уже кричал на мать. Он как-то зашел к ней в гости один, без Вероники, и Галина Эдуардовна снова завела «песню» про внуков. – Врач сказал, шансов практически нет. Если только ЭКО. С самого начала говорил. Но мы надеялись на чудо…

Повисла напряженная тишина.

– И вы знали? С самого начала?! – Галина Эдуардовна почувствовала, как у нее подкосились ноги. Она села на кресло и невидящим взглядом уставилась в одну точку.

– Знали, – сын отвернулся к окну, засунув руки в карманы брюк.

– Вероника не хочет ЭКО. Боится, – вдруг сказал Павел. – Усыновлять мы не будем. Тоже обсуждали. Не знаю, что делать… Видимо, с внуками мы тебя… подвели…

– Обманули меня, понимаешь, Надя? – Галя плакалась сестре, сидя у нее на кухне. – Вытянули из меня дачу, квартиру. А сами знали все, но кормили меня обещаниями. Вот как так?! Чувствую себя такой дурой!

Пожилая женщина заплакала. Надя молча протянула ей пачку бумажных салфеток и села рядом.

– Галя. Послушай. Они сами надеялись. Верили. И ждали. Эти вещи очень личные. С чего они должны были тебе это все рассказывать? А ты на них прямо танком наезжала с этими внуками. Что им оставалось делать? Вот и тянули время. Думали, получится. Надеялись на чудо.

– Надо бы мне их отправить надеяться на чудо обратно в их однушку! – сердито сказала Галя. – А то, ишь! Я все отдала, а они знали и молчали! Знали, что детей не будет! Просто тянули из меня деньги!

– Галя, – устало сказала Надя и обняла плачущую сестру, – не выдумывай. Ты сама все предлагала. Сама. Никто не тянул. Что теперь сделаешь?

Галина Эдуардовна очень обижалась на детей. Они не встречались и не виделись полгода. Общались, конечно, но только по телефону. И довольно натянуто. Мать чувствовала себя обманутой. То, что от нее скрывали правду, было очень обидно. Что делать, она не знала. Не выселять же их, в самом деле, из вредности? Это было не