class="p1">– Что-то потеряли, гражданочка? – спросил подошедший полицейский.

– Д-да… Женщину. Она пропала! Она тут была. А теперь…

– Кто она вам? Как давно вы ее видели здесь? Пройдемте в отделение, запишем все, разберемся.

– Она… она мне никто. Наверное, я ошиблась, спасибо, – сбивчиво ответила Зоя и направилась в зал ожидания вокзала.

– Ну, если никто, то тогда не имеем права принимать заявление. Всего хорошего! – произнес полицейский и не спеша пошел к кассам.

Маму Зои звали красивым именем Руслана. Да и сама она была красивая. Только судьба у нее не сложилась. Росла с детства на попечении тетки, родителей своих и не помнила. Что там с ними случилось, Зоя толком не знала, потому что историю эту мать ей рассказывала очень давно, когда Зое было лет семь. А потом не у кого уже было спрашивать, потому что попала Зоя в детский дом.

Нормальной семьи у Зои никогда не было. Родилась она и сразу стала никому не нужная. Родители ее были молодые и бестолковые. Пить любили и гулять. Если Руслана тихая была, то отец Зои, Григорий – вор, дебошир и драчун. В какие только передряги ни попадал. В конце концов, после одной из них его и не стало. Драка. Члены воровской шайки, в которой состоял Григорий, после ограбления магазина не смогли поделить выручку. Григорию досталось больше всех: у одного из дерущихся был нож.

Остальным досталось позднее: всех поймали и посадили. Руслана в этом не участвовала, дома сидела с маленькой Зоей. Горевать сильно не стала, хотя одной, конечно, трудно стало. Григорий регулярно приносил денег, иногда ворованные вещи. Жили неплохо, Руслана не работала: не было у нее ни желания, ни образования. А тут совсем туго стало. Квартиру оплачивать нечем, продукты тоже не на что покупать. И «Зойка противная» все время скулит, ноет. То есть ей, то пить. Надоело. Сама-то Руслана пойдет, купит бутылку и забудется. А эта…

Непонятные личности постоянно толклись в Русланиной квартире. Зоя путалась у них под ногами. Иногда приходила полиция, и Зоя часто слышала слово «притон». Она не знала, что это такое, а после того, как однажды спросила об этом мать, то та ее отругала, мол, не лезь не в свое дело. Игрушек у Зои не было, только старая лысая кукла, которую отдала ей соседка из жалости, когда у той подросла дочка. Лысая она была потому, что Зоя однажды решила ее причесать, но что-то пошло не так и почти все волосы оторвались. Все равно девочка очень любила эту куклу и называла ее Мария.

Именно эту куклу и принесла ей мать в детский дом, когда первый и единственный раз навестила дочь. Руслану лишили родительских прав. Зоя долго ждала мать и надеялась, что та ее когда-нибудь заберет. Но нет. Она приехала и уехала. Любимая воспитательница Зои, Лилия Борисовна, только вздыхала, глядя на это, и думала, что, мол, скучают дети и любят даже таких матерей, которые совершенно не годятся на эту роль. Зато избалованные отпрыски все время недовольны любящими родителями и ищут повода помотать им нервы. Зоя же готова была отдать все, что угодно, лишь бы вернуться домой к этой маме, где ей было голодно, порою холодно, где ее не любили и вообще не замечали, ругали, иной раз и били, но это был ее дом, а не эти казенные тумбочка с кроватью…

Выросла Зоя и уехала из детского дома, поступив в колледж. Это Лилия Борисовна подсказала. Она выяснила, что если Зоя поступит на очное обучение, то будет иметь право на полное государственное обеспечение и дополнительные гарантии по социальной поддержке до окончания учебы. Что ей обязательно дадут общежитие и даже заключат договор о проживании, ведь Зое как раз исполнялось в мае 18 лет. Девушка поступила, выучилась и получила суровую мужскую профессию – осмотрщик железнодорожных вагонов. Потом квартиру ей дали от государства однокомнатную, крошечную в старом-старом доме, на вид прямо-таки дореволюционной постройки. А она и этому была рада. Зато свое жилье, отдельное! Потом Зоя нашла работу: в паре автобусных остановок от дома находился железнодорожный вокзал.

А про мать Зоя узнавала. Пришла по старому адресу, а там семья живет: мама, папа и сын. Рассказала ей бабушка у подъезда, что Русланка допилась до чертиков, однажды даже чуть не спалила эту квартиру. Толпы мужиков к ней ходили разных, что тут делалось! Дым коромыслом! Пили и гуляли целыми днями. А потом исчезла она внезапно. Сначала жилплощадь пустая стояла. А потом в квартиру семья въехала. Поговаривают, что нету ее на белом свете, Русланы этой. И хорошо. Кому она, пройда такая, нужна?

– А тебе она кто? Что интересуешься? – наконец спросила бабушка, внимательно глядя на Зою.

– Знакомая. Так. Никто. Просто.

– А раз просто, так нечего и вспоминать ее! Не заслуживает она этого. Дочь свою бросила. В детском доме росла крошка. Разве ж так поступают! При живой-то матери! Иди себе с миром, и я пойду. Холодно сегодня, ноги уже замерзли сидеть, – сказала бабушка и слезла с лавки.

«Вот оно что! – думала Зоя, идя по дороге к автобусной остановке, – Матери, значит, нет в живых. Потому и дали мне квартиру-то эту. А так бы сюда поехала, к ней. Вот почему она меня не искала и не приехала больше!»

Зоя не сразу привыкла к тому, что она одна на всем свете и никого у нее нет. Мысли о матери нет-нет да возникали в ее голове. Нельзя же взять и вычеркнуть из памяти ночи, проведенные в детском доме, когда она плакала, скучая о ней, и все представляла, как мать придет и заберет ее. Как они поедут вместе домой, а потом… Она не знала, что будет потом… «Что-нибудь да будет», – размышляла девочка. Чаю попьют вместе, посмотрят семейный альбом, наверное, обнимутся и будут сидеть… Она вообще не знала, как живут другие дети. Счастливые. У которых есть мама и папа. Каково это? Потом, уже учась в колледже, она стала видеть других детей и, конечно, в глубине души им завидовала…

– Зойка! Выйди завтра в мою смену, пожалуйста, а потом я в твою выйду! – попросила Тамара, с которой они вместе работали. – Очень надо! Тебе же все равно, а у меня Сережка опять сопливится. Денек посижу с ним, может, вылечу его, и опять в сад пойдет. А муж не может отгул взять. На больничном я только была, начальник ругается уже. Выручай!

– Хорошо, – улыбнулась Зоя.

Ей было действительно все равно. Дома ее никто не ждал.

Она отработала смену, переоделась и