Да и с «алиевцами» грубый прокол. Гейдар Алиев тоже был ставленником Брежнева и Цвигуна, а не Андропова.

Да, борьба за власть велась. Но совсем другими методами, без гангстерских перестрелок. В октябре 1982 г. в партийной верхушке вдруг заговорили о тяжелой болезни Андропова. Брежнев обратился к Чазову: «Мне сказали, что он тяжело болен и его дни сочтены. Ты понимаешь, что на него многое поставлено, и я на него рассчитываю…» Чазов пояснял, что у Андропова тяжелая болезнь почек, но 15 лет ее получается стабилизировать, сохранять работоспособность. Леонид Ильич качал головой: «Я все это знаю. Видел, как он в гостях у меня не пьет, почти ничего не ест, говорит, что может употреблять пищу только без соли… Понимаешь, вокруг его болезни идут разговоры, и мы не можем на них не реагировать». Чазов мгновенно передавал такие разговоры Андропову. Но и сам Брежнев, встречаясь с Юрием Владимировичем, принялся расспрашивать его о самочувствии, интересовался, чем можно ему помочь? [149, с. 231]

Андропов крайне тревожился. Уж он-то знал, как решаются подобные дела при Брежневе. На пленуме какой-нибудь делегат неожиданно подаст предложение: освободить по состоянию здоровья, проголосуют – и все… Но были и другие угрожающие явления. Брежнев наконец-то решил подобрать себе преемника. Сохранившиеся свидетельства показывают: он надумал обратиться к примеру Китая. Ввести для себя почетный пост Председателя партии, как состарившийся Мао Цзэдун. А на должность Генерального секретаря наметил верного друга, руководителя компартии Украины Щербицкого. Об этом сообщил в своих воспоминаниях бывший глава московской парторганизации Гришин [38].

Секретарь ЦК КПСС по кадрам Капитонов подтверждал: «В середине октября 1982 года Брежнев позвал меня к себе. – Видишь это кресло? – спросил он, указывая на свое рабочее место, – Через месяц в нем будет сидеть Щербицкий. Все кадровые вопросы решай с учетом этого» [149, с. 243–234]. О том же рассказал впоследствии Федорчук. А Политбюро приняло решение о созыве в ноябре пленума ЦК КПСС. Первым был поставлен вопрос о научно-техническом прогрессе. Вторым, закрытым – «организационный вопрос».

Но и Андропов уже сформировал собственную группировку в советской верхушке. В наследство от Суслова под его руку перешли Пономарев, Зимянин, Демичев. Плюс их «общий» Горбачев. Союзником Юрия Владимировича давно уже был маршал Устинов. К ним примыкал Громыко. КГБ Брежнев отдал Федорчуку, но на ключевых постах остались люди Андропова: Бобков, Крючков. Ставленником Брежнева был первый заместитель Федорчука, Чебриков. Но… он, как и Устинов, предпочел переориентироваться на Андропова. А академик Чазов, по сути, являлся агентом Юрия Владимировича при Брежневе и других руководителях.

Задумывался ли Леонид Ильич о своей душе? Конечно, он не был верующим. Слой коммунистической шелухи накопился в нем слишком большой. Но какое-то русское, православное чувство в нем жило. Как отмечалось, Брежнев не допускал гонений на Церковь, и если узнавал о них, то пресекал. А буквально накануне смерти отдал неожиданное распоряжение – возвратить Церкви Свято-Донской монастырь. Когда-то он являлся главной резиденцией Патриархии, а потом его прибрали для своих нужд органы госбезопасности. Леонид Ильич подписал указ вернуть монастырь его настоящим хозяевам. Но до пленума с назначением преемника он не дожил.

7 ноября Брежнев стоял на трибуне во время парада. Потом присутствовал на торжественном заседании. Приехал на дачу с товарищами, отметили праздник – без «перегрузок», чинно посидели за столом и расстались. На следующий день Леонид Ильич уехал в Завидово отдохнуть, поохотиться. Вернулся 9 ноября вечером, чувствовал себя хорошо. Был в прекрасном настроении, шутил. Личного врача, Михаила Косарева, отпустил домой, как всегда отпускал его на ночь. Принял снотворное, точнее андроповские «пустышки», которые ему поставляли вместо снотворного. Отправился в постель.

Спал он на втором этаже дачи, с женой. Утром она встала раньше – страдала диабетом, и приезжала медсестра колоть инсулин. Муж как будто еще спал. А когда в спальню зашла медсестра, заметила, что он лежит как-то странно, сполз с подушки и обнял одеяло. Позвала охранников, и обнаружили, что он мертв. Пытались реанимировать, делать массаж сердца – охранники были этому обучены. Вызвали врачей. А дальше свидетельства несколько разнятся. Чазов вспоминает, что примчался мгновенно, даже раньше машины реанимации. Увидев Брежнева, понял: все кончено. Сразу же дал знать Андропову. Причем он не скрывает: опасался прослушки, как бы информация не попала к Щелокову или Федорчуку. Поэтому причину не называл, сказал только, чтобы он срочно приехал на дачу к Генсеку, и тот все понял [181, с. 265].

Но Чурбанов описывает иную последовательность. Когда ему доложили, он с женой полетел на дачу к тестю. «Юрий Владимирович Андропов уже был там. Позже подъехал Чазов» [147, с. 200]. Кто из них неточен в воспоминаниях? И случайна ли эта неточность? Но оба свидетельствуют: Андропов сразу забрал «бронированный» портфель Брежнева с цифровым замком, о котором сам Леонид Ильич со смехом говорил близким, будто в нем лежит компромат на всех членов Политбюро. Причем в разных версиях воспоминаний Чурбанова тоже имеется серьезное расхождение. В одной – он застает Андропова на даче. В другой – тот приезжал до появления Чурбанова, забрал портфель и уехал, а потом появляется Чазов, констатирует смерть [149, с. 252]. А согласно Чазову, Андропов посовещался с вдовой, находившейся в шоке, и якобы от ее имени было принято решение Черненко не звать.

Таким образом, Юрий Владимирович получил явную «фору». У тела вождя он оказался первым и единственным из потенциальных наследников. Официальный диагноз гласил: Брежнев скончался во сне от внезапной остановки сердца. Чазов объяснял Чурбанову: оторвался тромб, попал в сердце, и все. Ну а пока врачи делали анализы, вскрытие, уже решался вопрос о власти. О том, что Леонид Ильич определил себе преемника, знали немногие. А те, кто знал, помалкивали. «Старики» из «брежневской» группировки – Тихонов, Гришин, Соломенцев – стали группироваться вокруг Черненко. Он был ближайшим помощником Леонида Ильича, его «вторым я», возглавлял главный, Организационный отдел ЦК. Тихонов встретился с ним. Договорились, что на заседании Политбюро глава правительства выступит и назовет кандидатуру Черненко.

Но сорганизоваться «старики» не успели. Зато у Андропова оказалось все готово. К Черненко уже после его беседы с Тихоновым зашел Устинов и «попросил», чтобы на заседании выступил Черненко и предложил Юрия Владимировича. «Просил» министр обороны. Константин Устинович все понял и согласился. Политбюро собралось вечером 10 ноября. Андропов уверенно занял председательское место, хотя его никто не выбирал. Но все дружно промолчали.

Он сказал: враги будут стараться нарушить наше единство, играть на кончине Леонида Ильича. Заменить его никто из нас не может, но мы можем успешно решать вопросы только