— И зачем мне, по-вашему, сдирать доски с пола в вашей лавке? — в голосе маэстро прозвучало явное недоумение.

— Ну не знаю: из мести, из вредности, от злости, просто так… Я ведь ударила вас подносом. Любой патриций взбесился бы!

Маэстро снова глянул на неё как-то странно, как будто она сказала ужасную глупость, и ответил совершенно спокойно:

— Ни я, ни мои люди не имеем отношения к тому, что случилось в вашей лавке. Странно, что вам такое вообще пришло в голову. Разве в гетто мало воров?

Миа смотрела на него и понимала — он не врёт. Лицо маэстро было бесстрастным, но левая бровь чуть поднялась вверх, выдавая искреннее удивление. Да и не стал бы он ей врать, в этом действительно не было смысла.

— В гетто живут не звери, маэстро, а обычные люди. Им нет смысла громить мою лавку, все в округе знают, что у меня нечего брать.

— И поэтому вы подумали на меня? Хм. Впрочем, не удивительно. Вы же, как я понимаю, во всех грехах вините патрициев.

— Скажите ещё, что все патриции ангелы небесные! — усмехнулась она и спросила уже без возмущения в голосе: — А моя рента? Это… случайно… не вы её заплатили?

— Случайно я. Вернее, не случайно, — ответил маэстро. — Узнал случайно, но заплатил вполне сознательно.

— И… зачем?

— Как я понял, герцог Ногарола выкручивает вам руки высокой рентой. А как вы, наверное, слышали, моя семья не очень дружит с Ногарола. И помешать герцогу в осуществлении его планов… почему бы не доставить себе такого удовольствия? Почему не подразнить гусей? — произнёс маэстро абсолютно бесстрастно и достал из папки несколько листов. — Видимо, на это вы и собирались потратить шестьсот дукатов моего брата? На ренту? — он взглянул на неё прищурившись, и добавил, не дождавшись ответа: — Но поскольку в прошлый раз вы сказали, что точно не возьмёте моих денег, я решил, избавить вас от необходимости изменять своему слову. Вы не брали у меня денег, но теперь можете считать себя свободной от обязательств, данных вами Лоренцо. Теперь вы работаете на меня, монна Росси.

— Работаю на вас?! — у неё даже голос сорвался, и вопрос получился с хрипотцой. — Что за муха вас укусила?! Ой, простите…

— Муха? — недоумённо переспросил маэстро.

— Ну в смысле, с чего вы так переменились? — Миа взмахнула руками. — В прошлую нашу встречу вы всё хотели, чтобы я сама убралась отсюда и созналась в том, что я шарлатанка, а ещё набросились на меня и чуть не задушили. Ну я и убралась, как вы хотели. А теперь вы меня выкрали с улицы, оплатили мою ренту, обрядили в это платье и притащили сюда, чтобы я работала на вас?! Вы что, ни с того ни с сего поверили в моё предвидение? Это вряд ли. Тогда в чём подвох?

Маэстро опёрся пальцами о край стола и исподлобья посмотрел на Дамиану. А потом произнёс задумчиво, будто рассуждая:

— Допустим… я верю. Хотя я совсем не хочу в это верить, но допускаю, что ваше предвидение в каком-то виде существует. Я не знаю, насколько оно достоверно и правдиво. Может, оно сродни опиумному дурману, и является таким же нереальным. И если это так, оно может направить меня по ложному следу. Но может быть, в нём есть крупица правды, и тогда это стоит проверить. У меня есть веские основания, чтобы не доверять вам, монна Росси, равно как и любой гадалке из цверров. Однако, даже если отбросить в сторону все мои сомнения насчёт предвидения, ваша наблюдательность и знание той стороны жизни города, которая недоступна мне, могут оказаться полезными. Я сожалею, что в прошлую нашу встречу повёл себя несдержанно и приношу свои извинения. Но раз уж мы будем дальше работать вместе, то вам следует знать, что не нужно пытаться заглянуть в мою жизнь. Особенно в мою прошлую жизнь. И если вы будете просто делать то, что я скажу и как я скажу, возможно, из этой затеи и будет какой-то толк.

Мы будем работать вместе?! И… он что — извинился?! О-ля-ля!

Миа смотрела и не верила своим глазам. Если что-то и могло её удивить в этой жизни, то именно вот этот своеобразный найм на работу. А ещё, извинения маэстро, хотя извинениями их назвать было сложно, но для «шарлатанки с самого дня Альбиции» даже такие скупые сожаления о несдержанности были как бальзам на раненую душу.

— Э-э-э-э… м-м-м. Даже не знаю, что и сказать, — она смущённо спрятала руки за спину. — А если я откажусь?

— А вы откажетесь? — с едва заметной усмешкой спросил маэстро.

Он оплатил её ренту… Он предложил работать на него… И, кажется, он не собирается её убивать. А ведь всё могло быть и хуже. Гораздо хуже! Хм. Нет. Она точно не откажется.

— Но всё-таки, с чего вдруг вы поверили в моё предвидение?

Маэстро похлопал листами по ладони.

— Вот, посмотрите. Подойдите ближе.

Миа покосилась на него с опаской.

— Да не бойтесь, я вас не трону.

— Да я и не боюсь! — произнесла она дерзко, передёрнув плечами и подошла, чувствуя, как от страха внутри всё замирает.

Маэстро не двинулся с места, а лишь протянул ей листы с рисунками руки, теми самыми, которые он сделал в прошлый раз с её слов. Сегодня рисунков было гораздо больше.

— Мы наконец-то нашли ключника с рива Спецьери и я показал ему наброски. Он вспомнил, что действительно делал ключ человеку с такой татуировкой на руке. И он почти уверен, что это тот самый ключ от той самой калитки. А ещё он сказал, что у мужчины был большой нос с горбинкой, шляпа и плащ стекольщика. Те самые крупные стежки и пятна на рукаве, что вы описали, — в таких плащах стекольщики работают у печи, — произнёс маэстро вручая ей рисунки.

Миа осторожно взяла листы и принялась их перебирать — вот и он, большой нос с горбинкой. На ещё одном рисунке кисть руки изображена уже полностью, до запястья, и на ней была видна татуировка с изображением короны.

— Значит, это правда… Но стекольщик? Зачем стекольщику убивать девушек, рвать какие-то лепестки, — удивлённо спросила Миа.

— Вот и мне не ясен мотив.

— Мотив? Что такое мотив? — спросила Миа, не отрывая глаз от рисунков, которые принялась раскладывать на столе.

— Мотив — это ответ на вопрос, что именно заставило человека поступить подобным образом. Месть, ревность, деньги… А тут он весьма противоречивый, — задумчиво ответил маэстро.

— Понятно. Ваш мотив найма меня на работу тоже весьма… противоречивый, — пробормотала Миа, разглядывая корону на руке мужчины на рисунке.

— И чтобы устранить эти противоречия, поговорим о вашем предвидении, монна Росси. Потому что у меня есть к вам пара вопросов на этот счёт, — произнёс маэстро как будто невзначай, и у Дамианы вдруг кольнуло под ложечкой.

Что-то в его голосе и в этом вопросе заставило всё внутри разом похолодеть. И она, стараясь не подать виду, что этот вопрос её испугал, продолжила разглядывать рисунки.

— Как это происходит? Расскажите мне, — маэстро обогнул стол, сел в своё огромное кресло и, переплетя пальцы, уставился на Дамиану немигающим взглядом синих глаз.