но это получалось так себе. Проще было представлять карту, вспоминать, что показывал Василек. Вот некуда тут особо целыми днями ехать, давно уж пора прибыть. Хоть куда-нибудь, лишь бы не трясло.

***

Смутно помнилось, что операцию делали. Где, когда, сколько дней прошло? Без памяти был или спал, уже и вовсе непонятно.

***

Слегка пришел в себя Янис Выру в мягко покачивающейся койке. Качалось все – на корабле оказались. Санитарка дала пить кисленькое, приятное. Из разговоров понял, что идут из Риги, там ранбольного Выру и прооперировали.

На корабле было спокойно, почти курорт. Боль ослабла, только нога зверски чесалась под гипсом и на «утку» ходить было стыдновато.

Пытался Янис расспросить соседей, что вышло с прорывом из Лиепаи, но никто не знал – раненые из разных мест в госпиталь попали, но в большинстве с Даугавского рубежа. Ладно, уж наверняка спецсвязь-то из Лиепаи прорвалась, они-то здоровые, без всяких «проникающих осколочных» и битых «лево-нижних» конечностей.

Крутилась в голове недосказанная сказка:

…Побежали безутешные зайцы к морю топиться. Выскакивают на луг – там овцы пасутся, траву щиплют. Большое такое стадо, откормленное. Увидела одна овца бегущих зайцев, испугалась, заблеяла панически, побежала. И все огромное стадо за ней. Блеют в голос, у баранов глаза на лоб лезут, несутся толпой, не зная куда, безпланово и вообще без решительной резолюции. За овцами собаки рванули, с гавканьем и воем, пастухи заорали, сторож с ружьем выскочил, ветеринара кличут – не иначе ящурное бешенство или еще какая напасть…

Окончательно пришел в себя Янис лишь в глубоко тыловом госпитале. И было то в городе Таллине 8-го июля.

Материалы Отдела «К» (фрагменты)

Ситуация 25-26.06.

Сводный отряд, состоящий из одной стрелковой роты пограничников 3-й и 4-й комендатур 12-го погранотряда, выдвинувшись на автомашинах, занимает Павилосту(К)[6].

< >

Утром 26 июня эшелон с отрядом Рижских курсантов достиг Скрунды и двинулся далее на Дурбе. Эшелон прикрывал бронепоезд. Завязался бой с передовыми группами 291-й пехотной дивизии немцев. Избегая окружения, бронепоезд отошел в сторону Елгавы. Курсанты около двух часов пытались пробиться сквозь превосходящие силы противника у Дурбе, затем отошли в направлении Риги.

В ночь на 27 июня всех курсантов срочно вывели из боя. Имелся приказ на эвакуацию Рижского училища в глубокий тыл.

Противоречивость приказов командования объяснялась важным обстоятельством: к 27 июня немецкая группа армий «Север» вышла своим правым флангом к Даугаве. Возникла угроза падения Риги.

< >

Вечером 26 июня через радиостанцию Прибалтийской базы ВМФ была передана радиошифровка командиру 67-й сд: «Оставить Лиепаю и двигаться на Тукумс». Приказ на прорыв Лиепайской ВМБ пришел несколько позже.

< >

На момент получения приказа у гарнизона ощущалась нехватка боеприпасов. В госпитале и городской больнице находилось около 1800 раненых.

Действия отдела «К»

< >

По всей видимости, с утра 26.06.41 армейцы и флот плотно координировали свои действия. Удалось избежать несогласованности, имевшей место в «нулевом» варианте.

< >

Есть все основания предполагать, что отсутствие активности наших войск на северном направлении было осознанным решением. Группа лейтенанта А. Запорожца[7] оставалась в резерве. Сводный отряд в Павилосте тоже выжидал.

< >

Основным отличием от «нулевого» варианта следует отметить широкое использование сил и средств флота. К взрыву готовились лишь безнадежно неисправные корабли и суда, остальное было введено в строй.

< >

По-видимому, погрузка раненых и эвакуированных на корабли началась еще до получения приказа на прорыв…

[1]К описываемому моменту на береговых батареях осталось несколько десятков снарядов.

[2]Александр Кристапович Малмейстер, в то время — заместитель председателя Лиепайского горисполкома, инженер, занимавшийся вопросами мобилизации. В будущем президент Академии наук Латвийской ССР, Герой Социалистического Труда.

[3]Газета горисполкома. Выходила до последнего дня обороны города.

[4]«Силач» – военный ледокол постройки 1909 года. Водоизмещение 753 т, мощность 1000 л.с. Корабль сложной судьбы, участвовал в Первой мировой войне и революционных событиях, был захвачен белофиннами, вернулся в 1922 году, входил в состав средств тыла КБФ, Балтийского пароходства. В июне 41-го находился на ремонте в Лиепае, был затоплен экипажем в Военной гавани. Поднят немцами в 42-м, отремонтирован в Данцинге. В 45-м вновь выведен из строя немцами, вновь поднят и отремонтирован нашими, служил до конца 50-х.

[5]В «нулевом» варианте склад горючего был подорван раньше. Из подорванных баков воспламенившийся мазут начал растекаться по каналу гавани, препятствуя проходу судов. Эта роковая несогласованность не позволила многим небольшим судам принять на борт раненых и грузы.

[6]В ночь на 26 июня сводный отряд миновал Павилосту и увяз в бою у Вергале.

[7]26 июня разведывательная группа под командованием лейтенанта-пограничника А. Запорожца выдвинулась в сторону Вентспилса. Группа использовала машину с установленными двумя пулеметами. Разведчики проскочили в глубину обороны немцев, завязался продолжительный бой. Установить связь со сводным отрядом из Вентспилса не удалось, группа отошла с наступлением темноты

Глава 10

10. Кварталы и патроны

27 июня и далее

…Патроны – по одному, без спешки, но быстро… четвертый, пятый… полон магазин, затвор дослать… Серега приложился. Бить приходилось по вспышкам на том берегу канала. На! Приклад толкает в плечо, затвор выбрасывает гильзу. Попал или не попал, да фиг его знает. Бой – это вовсе не то, что о нем думают…

Бой в городе шел почти сутки[1]. Затихал, вспыхивал, снова затихал. Немцы напирали, но с осторожностью. Товарищ Васюк даже поспать успел. Ну, как поспать – вырубился на подвернувшейся кровати. Со второго этажа вели огонь, но было приказано – «спать два часа, если чего – поднимут». Серега повалился на кровать с шикарно блестящим никелированным изголовьем, подгреб под голову подушку – от той вовсю пахло духами. Черт знает что за койка досталась, еще подцепишь чего… Додумать голова не успела, уснул…

А день был за спиной, остался опять, бесконечный, но на этот раз жутко тяжелый нервами. Когда утром Яна ранило, бой за прорыв был в разгаре. Наши медленно прогрызали упорную оборону немцев. Непрерывно вела огонь наша артиллерия, снарядов для трехдюймовок оставалось еще много, свезли к позициям целые дюны ящиков, жалеть их не приходилось, все равно все с собой не увезти.

Оборона на Гробиньско-Гризупском направлении была прорвана только к 9 часам утра. Подкрепили прорыв наши оставшиеся танкетки, начали сниматься с огневых батареи. К