– Ты что ж палишь почем зря?! – замахал руками Хвостов. – То ж экспедитор, с Приказа присланный!

Самойлов увидел неподалеку телегу с поклажей, а на ней женщину лет тридцати в черной пелерине. Спрыгнув на землю, она подозрительно оглядела Самойлова:

– А у него на затылке не написано, экспедитор он или вор. Видела, как в окно лез, вот и пуганула!

Она положила ружье на телегу, взяла тяжелую корзину и пошла к крыльцу. Гости направились за ней. У самых дверей хозяйка поставила провизию на крыльцо и начала искать ключи. Егор как-то сразу оказался рядом со снедью, услужливо поднял тяжелую поклажу, и как только дверь открылась, понес в дом, неотрывно следуя за дамой. Та рвения не оценила, прошла вперед по анфиладе, в гостиной обернулась и, метнув в него тяжелый взгляд, выхватила корзину из Егоркиных рук. Тому осталось только пожать плечами.

– Это и есть племянница камердинера? – спросил Иван у коменданта.

– Ну да, – кивнул тот.

– Ну да, – повторил денщик, а потом покачал головой: – Заноза, а не баба.

Душновато было в полутемной гостиной, а потому Егорка, привыкший сразу обживать то место, где выпадало ему квартировать по долгу службы, по-хозяйски подошел к дверям в следующую залу и распахнул их. да так и обомлел: за дверью стоял высокий седой старик. Он походил на запылившуюся от времени мраморную статую – ни один мускул не дрогнул на его восковом лице при виде гостей. Хорошо, что хоть двинулся им навстречу, а то Егорка подумал бы, что ум с голодухи ему изменяет. Денщик отступил, впуская в гостиную «мраморное изваяние». А Василий Кузьмич улыбнулся приветливо старому знакомому и, указав на Самойлова, объяснил:

– Вот прибыл экспедитор, для дознания. Ему нужно все показать и рассказать.

Старик молча поклонился.

– Он говорить-то может или немой? – поинтересовался Самойлов у Хвостова.

– Лучше нас с вами! – обнадежил его комендант.

Ну раз может, значит, и нечего медлить, пора приступать к делу, Иван отодвинул стул и занял место за большим дубовым столом.

– Где был найден старый хозяин? – начал он допрос, отчетливо выговаривая каждое слово, чтобы старик-камердинер смог расслышать.

Тот кивнул на то самое место, что минутой раньше занял Иван, и как-то по-будничному просто ответил:

– Да, собственно, тут и был найден.

Егорка аж скривился, Иван передернулся, а смущенный Хвостов прервал молчание:

– Эк ведь канитель какая. – Потом обратился к камердинеру: – Вот что, дядя, принеси-ка нам чаю.

Старик учтиво поклонился и покинул гостиную. Самойлов попытался собраться с мыслями и набросать план действий:

– Предлагаю для начала осмотреть дом, – обратился он к земскому коменданту, – а после обеда съездить в деревню, опросить крестьян.

Комендант сии действия одобрил, тем более что и он считал принятие пищи делом немаловажным. Этим своим качеством он очень понравился Егору. Тот-то уж знал, что на пустой желудок делами заниматься не стоит. Пока подавали чай, Самойлов осмотрелся и спросил:

– А куда ведет эта дверь?

Хвостов пожал плечами:

– Так в библиотеку.

– В библиотеку… – в задумчивости повторил Иван.

Что ж, нелишним будет осмотреть. Войдя в библиотеку, Самойлов даже присвистнул от удивления. Такой огромной коллекции книг он отродясь не видел. Комната с дубовыми шкафами до потолка была оформлена на европейский манер: портреты иноземных вельмож, чучела животных. Егорка с уважением оглядывал огромного медведя на задних лапах, грозно оскалившегося в углу. Вот это зверь! Не дай бог встретиться с таким – вмиг заломает.

Ивана же больше заинтересовали книги, он не спеша рассматривал французские и английские названия, некоторые тома были на латыни. Камердинер вошел с подносом в руках.

– Чай, ваша милость, – скрипуче прошепелявил старик.

– А что, старый барин отличался ученостью? – спросил у него Иван.

– Нет, это молодой барин привез библиотеку, – послышалось в ответ.

Камердинер начал расставлять чашки на изящном столике, как вдруг в комнату вбежал щуплый мужик, а за ним и Александра, взгляд ее выражал тревогу. Мужичок принялся мелко креститься и голосить, с трудом переводя дух:

– Ох, беда!.. Люди добрые!.. Смертоубийство!

Тут уж не до чаю. Иван, а за ним и все остальные, не мешкая, поспешили к месту преступления. Топот нескольких сапог гулко отозвался в анфиладе комнат. Александра молча и словно с укором взглянула на старика, тот ни слова не сказал в ответ, а когда племянница, нервно повернувшись, вышла из библиотеки, беспокойно взглянул на один из шкафов верхнего яруса.

Подъезжая к полю, на краю которого толпились несколько перепуганных крестьян, Самойлов поразился тишине. Даже вороны не каркали, лишь ветер зловеще шевелил листву. Наши герои в сопровождении земского коменданта спешились и подошли к кустам. Там лежала девка лет двадцати с перекошенным от ужаса лицом. Поперек груди до самого горла шел огромный кровавый рубец. Часть ноги отсутствовала вовсе.

Староста поспешил объяснить начальству, что здесь произошло:

– Ее убили, когда возвращалась с гусями.

– Что, она одна их пасла? – уточнил Самойлов.

– Да нет, не одна, – обернулся староста к мужикам.

Те, в свою очередь, тоже обернулись, слегка расступившись, и Иван увидел мальчонку. Тот, заметив внимание к своей персоне, сначала попятился, а потом и вовсе пустился наутек.

– Это Николка, братишка убитой, – объяснил Хвостов.

Самойлов удивился:

– Вы так хорошо знаете всех крестьян?

Хвостов под пристальным взглядом сыщика весь как-то выпрямился, но не нашелся, что ответить. Иван обернулся к Егорке:

– Поехали! – и направился к карете.

Егорка поспешил за барином. Но тот вдруг резко остановился. А все потому, что внимание его привлекла сломанная ветка березы, а вернее, клок не то шерсти, не то спутавшихся рыжих волос, который повис на ней. Самойлов снял его с ветки и внимательно осмотрел. Охотничий опыт в этот раз не помог ему. Шерсть не была похожа на медвежью, а кто еще мог оставить отметину столь высоко? В поисках ответа Самойлов подозвал земского коменданта. Василий Кузьмич, наконец, собрался с мыслями и духом и зашептал, пока Иван вел его подальше от любопытных глаз:

– Вы не подумайте чего дурного, просто покойная девица прибирала в моем доме и собой хороша, так что приметна была в деревне.