— Отчего ж, извольте.

Максим наслаждался, начав этот светский разговор. Он с удивлением понял, что соскучился по беседам.

— Прошу прощения, я не представился. Иван Иванович Марков. Можно просто Иван.

— Макс. Поднимайтесь ко мне. Заодно и пообедаем.

Иван оказался высоким загорелым мужчиной лет сорока с настоящей голливудской улыбкой. В тридцать два зуба. С ямочками на щеках и смешливыми глазами.

— Привет, давай на ты.

Макс посмотрелся в зеркало.

'Мда, с ним на пару девчонок цеплять не получится'

— Давай.

За обедом они болтали о всякой ерунде. О погоде, часах, тачках и шмотках. Марков ориентировался в моде словно рыба в воде, рассказав Максиму о новых магазинах и об 'афигенном' индийском ателье, открывшемся в прошлом году. Максим в ответ посетовал на то, что его карточки, оказываются, 'анлим'. Что приводит его в состояние душевного трепета.

Марков беспечно отмахнулся.

— Ерунда это всё. Так. На первое время перебиться.

'А вот это уже интересно'

Макс подобрался и хищно оскалился. Лицо его, густо покрытое синяками, ссадинами и царапинами, стало страшным.

— А почему, ты, скот, решил, что у меня будет 'второе' время?

Макса начало потряхивать.

— Снова всю мою жизнь распланировали? Так?

В пальцах лихорадочно вертелась мельхиоровая вилка.

Марков на оскорбление и угрозу никак не отреагировал. Он спокойно доел суп, промокнул губы салфеткой и, отбросив образ приятеля и свойского парня, совершенно серьёзно посмотрел на Максима.

— Когда я узнал, что ты сделал, чтобы не попасть в руки к русским спецслужбам, я тебя сильно зауважал, парень. Свобода — это всё. Это самое главное, что отличает человека от скота.

У Максима в животе разлился жидкий азот.

- 'К русским'? А ты… разве?

— Иван Иванович Марков. Хочешь верь — хочешь не верь. Это моё настоящее имя. Мой президент поручил мне, — Марков надавил голосом, — лично. Говорить с тобой абсолютно честно. Только правду.

'Ёлы-палы, а ведь урод куратор был прав. Амеры узнали. Сейчас такая колбасня начнётся'

— Дядя Сэм?

— Точно. — Марков улыбнулся. — Я знаю, как ты относишься к моей стране. Плохо относишься. Чего уж там — твой психологический портрет нам хорошо известен. Выслушай меня. Если скажешь уйти — я уйду. Мы расстанемся по-хорошему и больше никогда не увидимся. Максим Баймуратович, у правительства Соединённых Штатов к Вам нет НИКАКИХ… претензий. Вот. Возьмите.

Иван протянул Максиму плотный пластиковый конверт.

— Я выйду ненадолго. А вы откройте это.

Марков упруго поднялся и вышел из номера.

В конверте оказались две фотографии.

Руки дрожали, глаза заволокло влагой.

Ляля.

Она УЛЫБАЛАСЬ.

Она стояла на берегу моря, стройная и загорелая. И улыбалась, глядя прямо ему в глаза. Рядом, на песке, валялся надувной матрац. Надпись на обороте гласила.

'Гонолулу, апрель 2013'

На второй фотографии она была не одна. Там был… там был… доктор. Дядя Саша. Александр Владимирович. И КУРАТОР! Все трое непринуждённо устроившись, сидели на террасе на фоне моря. За столом. На столе была бутылка вина. У стола стоял мексиканец в сомбреро и с гитарой. Надпись на этом фото гласила.

'Санта-Барбара, апрель 2013'

'Япона мать!'

Голова у Максима онемела окончательно, мозг выключился и он 'завис'.

— Ваня! Заходи.

Максим шарился в мини-баре. Там была Кока-кола и лимонад. Спиртного не было никакого.

'Суки!'

— Рассказывай. И вели принести водки. Я не уйду.

Марков вздрогнул, словно его стегнули плетью и прошептал.

— Holy shit! Это правда.

Макс оторвался от своих поисков и с интересом уставился на американца.

— ЦРУ?

Иван замялся.

— Нет. Госдеп. Специальная служба.

— Что. Как. Откуда. — Максим показал на фото с куратором. — Объясни.

— Это генерал-лейтенант Архипов. Виктор Сергеевич. Он пришёл к нам три года назад вместе с доктором и этой девушкой, Лейлой. Он рассказал нам поразительные вещи. Разумеется, мы ему не поверили. Он показал нам видео. Показал карты. Показал записи. Доктор рассказал о Ходоках, а Лейла подтвердила, что ты исчезал. Мы не поверили снова, но решили проверить. И, сам понимаешь…

— Почему он предал?

Марков захохотал.

— Ну ты и тип! 'Предал'. Скажешь тоже. Человек шкуру свою спасал. И его. И её.

Палец американца тыкал в изображения дока и Лейлы.

— Поверь мне, я сам — русский, хоть моя семья уже четыре поколения в Штатах живёт, так вот — поверь мне. Мы, — Марков снова выделил это слово голосом. — Мы, русские, и там и здесь — все отличные люди. И страна эта мне нравится. Честно. И кухня тоже. Но ваша власть это… это… нечто умозатмевающее. Они как монголы. После них — хоть потоп. Вернее — выжженная земля.

Макс вызверился.

— Ваша, что ли лучше?

Иван совершенно серьёзно кивнул.

— Да. Лучше. Приезжай — посмотри.

— Какие вы добрые! — Сарказм выплёскивался из ушей.

Марков впервые проявил неудовольствие.

— Ну да. Если бы ты. Мог. Как Мать перебрасывать людей…

'ОНИ НЕ ЗНАЮТ!'

… тогда, скорее всего мы бы тебя уговаривали… эээ… более настойчиво. А так… Мне дали распоряжение просто тебе всё рассказать и помочь. В надежде, что, может быть, ты хоть немного поможешь нам. Добровольно. Сейчас мы ищем. Ищем Ходоков. Открыли лотерею для 'одарённых', - Иван скривился и едва сплюнул, — придурки толпами за грин-картой ломятся. Пока — пусто. Но мы ищем. И мы найдём. Есть наработки у вашего доктора. Сейчас, под видом повальной диспансеризации и медицинской реформы, прочёсывается ВСЁ население США и Канады. Всё это встало бюджету почти в триллион долларов, но дело того стоит. Мы найдём. Но с твоей помощью это будет быстрее.

'Они не знают, что я могу водить людей! Куратор, док и Лейла это скрыли! Опаньки!'

— Дальше рассказывай. — Макс прикрыл глаза и постарался скорчить кислую мину.

— Мы проверили информацию Архипова, как смогли. После твоего и сестры исчезновения ваш босс дал команду свернуть проект. Мы никого не нашли, хотя информации у нас — хоть отбавляй. Девяносто девять процентов, что они мертвы. Все триста человек, что обеспечивали проект 'Родина' на этой стороне.