Лукачевскую сбить с толку было не так-то легко, и она продолжила:

– Здесь сейчас Ирочка Гурьянова, она преподает у нас биологию, и Танечка Казакова, наш математик. Я настоятельно рекомендую вам с ними побеседовать, чтобы у вас отпали всякие сомнения. Вы их застанете в учительской – напротив через три кабинета.

– Я обязательно с ними поговорю, – заверила директора Мирослава, не дав так быстро выпроводить себя из кабинета, – а пока я хочу задать еще один вопрос вам.

– Ну если только один, – проговорила директор и улыбнулась, – а то в это время года у нас столько неотложных дел.

– Я понимаю, – заверила ее Мирослава и лукаво улыбнулась, – но ведь Андриевский, без сомнения, попросил вас оказать мне содействие.

– Попросил, – покорно вздохнула Лукачевская, – задавайте свой вопрос.

– Вы, Клавдия Дмитриевна, сказали, что Андриевская умела ладить с ребятами.

– Сказала, – подтвердила свои слова директор.

– Но мне стало известно, что у Елены Валентиновны был-таки конфликт с одним из мальчиков, якобы она умышленно занижала ему оценки.

– Успели насплетничать, – проворчала Лукачевская и, посмотрев на Мирославу, сказала: – Ерунда это, а не конфликт. Мальчишка заленился, а мамаша у него строгая, стала трясти его из-за оценок. Вот Гошка и перевел стрелки на учительницу. Мать его явилась к нам с претензиями и давай качать права! Но мы во всем разобрались и ей доходчиво объяснили причину снижения оценок. До нее дошло, и она взялась за Гошку, а он взялся за учебу, и все встало на свои места.

– Так просто? – спросила Мирослава.

– Представьте себе! И опять же, если сомневаетесь, поговорите с самим Гошей и его родительницей.

– Имя у родительницы есть? – спросила Мирослава.

– А то! Она Ульяна Витальевна Макова. А он Игорь Андреевич Маков. Сейчас я вам и адресок их напишу.

– Спасибо, Клавдия Дмитриевна.

– Не за что, вот, держите. – Директор протянула Мирославе лист бумаги с координатами Маковых. – А девочкам я сейчас позвоню, и они примут вас с распростертыми объятиями. Вы идите. – Она сняла трубку городского телефона.

– Спасибо, Клавдия Дмитриевна, – еще раз поблагодарила Мирослава, не сдержав улыбки, – и до свидания.

– До свидания! Ступайте, голубушка.

«Ну директриса, – подумала Мирослава, закрывая за собой дверь директорского кабинета, – все-то у нее девочки, Ирочки, Танечки. А я так и звания «голубушки» удостоилась. Что это? Подчеркивание своего возраста и служебного положения, чтобы снизить статус более молодых? Или искренняя любовь к молодым?»

Ответа на этот вопрос у Мирославы пока не было.

Она постучала в дверь учительской.

– Заходите! Мы вас заждались! – ответили ей сразу два голоса.

Кроме двух молодых женщин, в просторной учительской больше никого не было.

Мирослава не стала гадать, кто из них Гурьянова, а кто Казакова, она просто поздоровалась и задала неожиданный при данных обстоятельствах, но вполне уместный в стенах школы вопрос:

– А что, сейчас есть экзамены по биологии?

– Ну что вы, – ответила ей одна из женщин, – если только по желанию.

«Ага, – подумала про себя Мирослава, – это и есть биологиня Ирина Павловна Гурьянова, а вторая, как логично будет предположить, математичка Татьяна Александровна Казакова».

Обе учительницы почти одновременно поднялись со своих мест и со словами: «Вы садитесь», – стали предлагать Мирославе стул.

Она поблагодарила и расположилась так, чтобы видеть обеих женщин.

– Я детектив Мирослава Волгина.

Учительницы замахали руками.

– Знаем, знаем, Клавдия Дмитриевна сказала. Вы помогаете полиции найти того, кто убил нашу Еленочку Валентиновну.

– В общем, да, – сочла разумным согласиться с такой интерпретацией Мирослава, – Клавдия Дмитриевна посоветовала мне побеседовать с вами.

– Побеседовать можно, – согласилась учительница математики, женщина лет сорока с небольшим хвостиком, – только навряд ли мы можем сообщить вам хоть что-то полезное.

– Как знать, – ответила Мирослава.

– Вы нас лучше спрашивайте, – предложила биологиня, симпатичная шатенка лет тридцати с большими карими глазами.

– Скажите, как давно вы видели Елену Валентиновну Андриевскую? – спросила Мирослава.

– Так накануне убийства и видели, – сказала математичка.

– Да, днем она была в школе, – подтвердила биологиня, – а на следующий день вечером мы узнали, что ее убили.

– От кого вы узнали?

– Муж ее, Эммануил Захарович, позвонил Лукачевской, а Клавдия Дмитриевна сказала нам.

– Вы что-нибудь знаете о личной жизни Андриевской?

– Знаем, – пожала плечами Гурьянова, – но не так уж много. Только то, что муж намного ее моложе и у них есть взрослый уже сын.

– Да, это правда, – подтвердила Казакова, – Елена особо не распространялась о своей семейной жизни. Но жили они с мужем вроде хорошо.

– Ага, – кивнула Гурьянова, – еще по школе полз слух, что муж Елены Валентиновны хорошо зарабатывает.

– Вы не знаете, с чем был связан этот слух?

Женщины синхронно пожали плечами, переглянулись, потом Ирина Павловна взяла на себя труд ответить на вопрос детектива:

– Понимаете, Елена Валентиновна активно занималась репетиторством. Коллектив у нас женский, то есть мы во все суем свой длинный нос, а разнюхав что-то, начинаем рассуждать. Каждая из нас хоть немного занималась репетиторством, и поэтому знаем, как тяжело совмещать основную работу и дополнительные занятия с учениками. Вот нам и было непонятно, зачем Андриевской нагружать себя, если муж обеспечивает семью.

– Она же репетиторствовала как заведенная! – не выдержав, добавила Татьяна Александровна. – Вот мы и трепали языками, – вздохнула она.

– То есть осуждали? – решила уточнить Мирослава.

– Ну что вы! – всплеснула руками Казакова. – Недоумевали!

– Но выяснить причину, насколько я понимаю, столь интенсивной репетиторской деятельности Андриевской никому не удалось, – едва заметно улыбнулась Мирослава.

– Увы, – признались женщины.

– Может быть, ваша коллега просто-напросто была трудоголиком? – предположила Мирослава.

– Вот и Клавдия Дмитриевна так же говорит, – сказала Гурьянова.

– Лукачевская вообще не любит, когда по школе ползают какие-нибудь слухи, – призналась Казакова, – и старается пресекать их на корню.

– Очень, на мой взгляд, разумный подход руководителя, – похвалила директора Мирослава и решилась спросить: – Вы мне не подскажете, почему Клавдия Дмитриевна называет вас ласкательными именами типа «Ирочка», «Танечка»?

Учительницы прыснули со смеху, а потом биологиня сказала:

– Для Клавдии Дмитриевны мы все ее дети.

– Даже семидесятилетний плотник Семен, – весело рассмеялась математичка и, заметив огонек недоверия в глазах детектива, добавила: – Правда, правда! Мы всегда во всем можем на нее надеяться.

– И, чего греха таить, – махнула рукой женщина, – если что не так, бежим со своими проблемами к Лукачевской. Я и сама, вместо того чтобы плакаться своей мамочке, исповедуюсь Клавдии Дмитриевне. Она и утешит, и совет толковый даст, и, если надо, делом подсобит.

– Короче, мы все под крылышком Клавдии Дмитриевны, – подвела итог Ирина Павловна.

– Повезло вам с директором, – сказала детектив.

– Еще как повезло, – с энтузиазмом согласились обе учительницы.

Мирослава же, в свою очередь, догадалась, что Клавдия Дмитриевна Лукачевская женщина незамужняя и бездетная. И, став директором школы, она как бы обрела большую дружную семью. Хотя насчет дружной, наверное, не все так однозначно. Поэтому она решила вернуться к тому, зачем пришла.

– Вы давно знакомы с Еленой Валентиновной?

– Давно, – кивнула математичка. – Я после института здесь год проработала, прежде чем к нам в школу пришла Лена. И вот уже двадцать лет мы с ней бок о бок.

– А я в этой школе десять лет работаю, –