Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Интересно, кто придумал именно так облагородить старый, еще советский двор. Старые яблони и груши уже отцвели, дождем сбило с веток несколько листьев с вишен и слив, некоторые из деревьев были совсем молодыми. А каштан и вовсе был посажен, судя по его виду, этой весной. Создавалось такое впечатление, что дворовый сад начали сажать еще деды, потом подхватили эстафету сыновья, а теперь продолжают дело озеленения внуки.
«Чудесный двор, – подумала Мирослава растроганно, – и люди в нем, скорее всего, живут замечательные».
Она припарковала машину на самом краю, поставив ее таким образом, чтобы она никому не мешала, и пошла к крайнему подъезду.
По расчетам детектива, Рашидова жила именно в этом подъезде на втором этаже.
Детектив набрала номер квартиры на домофоне.
Прошло не менее полутора минут, прежде чем слегка заспанный женский голос спросил:
– Кто это?
– Гульнара Руслановна?
– Да…
– Здравствуйте, вас беспокоит частный детектив Мирослава Волгина.
– Да, мне Галочка рассказывала о вас.
Мирослава нисколько не сомневалась в том, что Петровская после общения с ней не поленится и позвонит старой директрисе затем, чтобы сообщить о смерти Горчаковской. При этом она, несомненно, пересказала Рашидовой и весь их разговор.
И, как оказалось, Мирослава не ошиблась в своих предположениях.
– Я рада, что Галина Павловна ввела вас в курс дела, – проговорила она дружелюбно и спросила: – Вы позволите мне подняться к вам?
– Да, да, – донеслось из домофона, дверь тихо щелкнула и отворилась.
Мирослава вошла в темную прохладную глубину подъезда. Едва уловимо пахло сыростью и… духами. Однако, поднявшись на площадку второго этажа, Мирослава поняла, что пахло вовсе не духами. Аромат источал небольшой кустик, росший в кадке. Ветви кустика были усыпаны розовато-сиреневатыми длинными цветками на тонких ножках. Название этого растения детектив не знала. Она подошла поближе, наклонилась и понюхала.
– Как же ты чудесно пахнешь, – сказала она кустику.
«Вы мне тоже очень нравитесь», – дружелюбно ответило растение на своем растительном языке.
Может быть, Мирослава постояла бы возле него еще, но ее тонкий слух уловил, как звякнула цепочка и на площадке открылась крайняя дверь.
«Рашидова, должно быть, уже заждалась меня и стала недоумевать, куда же я подевалась», – с улыбкой подумала Мирослава и быстро преодолела оставшийся лестничный пролет.
– Здравствуйте, Гульнара Руслановна, – сказала она, приблизившись к открывшейся двери.
– Здравствуйте. Это вы детектив Мирослава Волгина?
– Я, – ответила Мирослава и развернула свое удостоверение.
– Тогда заходите, – пригласила ее старая директриса.
– Спасибо. – Мирослава шагнула в прихожую, освещенную бледным светом двух рожков старомодного светильника, закрепленного над круглым зеркалом, висевшим на стене.
Рашидова с интересом проследила одобрительным взглядом за тем, как детектив натягивает бахилы на свои кроссовки. После чего она провела ее в маленькую гостиную, заставленную старой, но хорошо сохранившейся мебелью.
Чувствовалось, что хозяйка любит свои вещи и бережно за ними ухаживает.
На полу перед диваном лежал ковер. Он тоже был далеко не новым, но таким красивым, что Мирославе было жаль наступать на него и она села на стул, выдвинув его из-за стола, хотя хозяйка явно ожидала, что детектив присядет на диван.
– Чай? Кофе? – предложила Рашидова тоном гостеприимной хозяйки.
– Спасибо большое, Гульнара Руслановна, – дружелюбно ответила детектив, – как-нибудь в другой раз, а сейчас давайте просто поговорим.
– Разве ж вы придете ко мне в другой раз? – с долей лукавства в голосе спросила хозяйка квартиры.
– Не знаю, – честно ответила Мирослава.
– Понимаю, вас интересует Елена Валентиновна Горчаковская.
Мирослава кивнула.
– Но мне и сказать-то вам о ней нечего, – тихо вздохнула старая директриса, – столько лет прошло, я уже и облик ее стала забывать.
– Я понимаю вас, – ответила Мирослава и спросила: – Как вы думаете, каким человеком в ту пору, когда вы ее знали, была Горчаковская?
– Каким Лена была человеком, ответить вам я не берусь, но педагогом она была превосходным. Умела убедить даже троечника улучшить свою успеваемость, поднажав на ее предмет.
– И это ей на самом деле удавалось?
– Представьте себе! – с толикой гордости за бывшую учительницу ответила директриса. – Если было нужно, то Лена оставалась с ребятами после уроков и занималась дополнительно.
– Бесплатно? – спросила Мирослава.
– Разумеется!
– Она оставалась со всеми учениками или только с избранными? – спросила Мирослава.
– Что значит с избранными? – не поняла Рашидова.
– С теми, кому она симпатизировала.
– Нет, ну что вы! – с некоторым возмущением ответила Гульнара Руслановна. – Леночка оставалась с теми, кто отставал!
– Ребята охотно учились у нее? – задала следующий вопрос Мирослава.
– Довольно-таки, – после секундной задумчивости ответила директриса, – по крайней мере, никто никогда не жаловался на Лену и не отказывался от занятий с ней.
– То есть Горчаковская болела за свой предмет?
– Да, и ей была небезразлична успеваемость ее учеников, – уверенно ответила Рашидова.
– Гульнара Руслановна, скажите, пожалуйста, вы не замечали, что учительница Горчаковская и ее ученик Андриевский неравнодушны друг к другу?
– Этого никто не замечал, – тихо вздохнула Рашидова, – лично мне такое даже в страшном сне не могло присниться.
– Горчаковская часто занималась с Андриевским после уроков?
– В том-то и дело, что с ним Лена вообще дополнительно не занималась! – горячо вырвалось у Рашидовой. – Эммануил прекрасно учился по всем предметам без всяких дополнительных занятий. Он просто не нуждался в них!
– Каким же образом им удавалось встречаться?
– Понятия не имею, – развела руками директриса.
– Они не могли встречаться дома у него или у нее?
– Нет, – уверенно покачала головой Рашидова. – У Леночки днем дети могли появиться в любую минуту, у Андриевских тоже всегда кто-то был дома. – Немного подумав, Рашидова осторожно проговорила: – Когда вся эта история выплыла наружу, я долго ломала голову и решила, что сблизиться они могли в летнем трудовом лагере. На природе всегда можно найти место, где можно уединиться. Но где они встречались в городе и встречались ли вообще, я не знаю.
– Вы думаете, что они могли питать свою любовь какое-то время только платоническими чувствами?
– Почему бы и нет, – ответила старая директриса, – например, в пору моей юности парни и девушки годами встречались и позволяли себе только держаться за руки да читать стихи любимой в лунные ночи.
«Ой ли», – подумала Мирослава с иронией, но переубеждать старую директрису она не собиралась.
Думая об учительнице и ученике, детектив предполагала, что Горчаковская могла удовлетворять свою чувственность с имеющимся тогда у нее в наличии законным мужем, а Андриевский…
Что ж, у пылкой юности во все времена имелись подручные средства для того, чтобы снять напряжение. Важно другое, пламя духовной любви не погасло и разгорелось настолько, что оба решили круто изменить свою жизнь и пойти наперекор общепринятым нормам морали. Что ж, вероятно, они на самом деле сильно любили друг друга.
– Гульнара Руслановна, – спросила она Рашидову, – а как относились к Эммануилу одноклассницы? Его ровесницы?
Старая директриса отвела взгляд в сторону и молчала не менее минуты. Детектив терпеливо ждала. Наконец женщина решилась и сказала:
– Люба Осташевская была в него влюблена. Она моя дальняя родственница. О влюбленности девочки я узнала чисто случайно.