в углу кухни, на столе нашелся огарок свечи – так и простоял полгода. Как и полупустая бутылка дешевого виски. События прошлого августа встали перед глазами, будто случились вчера: слезы Мартины, умолявшей найти сына, его тупая уверенность, что она пришла в Зону шпионить, пачка денег, которыми она пыталась его подкупить… И как он отправил ее в Камышовые поля на верную смерть…

Пока Гончар рефлексировал и занимался самоедством, Лешка успел набрать воды из бочки и растопить печь. Пара обеззараживающих таблеток сделала воду пригодной для питья, но не смогла отбить вкус ржавчины и чего-то химического.

– Как думаете, ее есть можно? – Лешка задумчиво вертел в руках пакет с крупой.

– Чего с ней за восемнадцать лет станется, – проворчал Гончар, отвлекшись от мрачных воспоминаний.

Он подошел к окну. Пустой, мертвый город. Что здесь забыл молодой парень?

После ужина – Лешка перемешал тушенку с кашей – Олег все-таки задал беспокоящий его вопрос:

– Так куда ты направляешься? Вчера прямо все горело, словно на пожар бежал, такая срочность…

Лешка вдруг смутился.

– Может, завтра утром понятно будет.

Гончар заложил ногу на ногу, устраиваясь удобнее на стуле и показывая, что готов слушать.

– Я расскажу, только вы не поверите.

На глаза опять попалась бутылка виски. «Поверю, у меня прививка против неверия», – подумал Гончар, но вслух сказал другое:

– Знал бы ты, что в Зоне творилось в августе. Я тогда не только другим, я и себе не верил.

– Ладно. Смеяться точно не будете?

– Не буду.

Лешка подобрался, решаясь, потом выпалил:

– Она мне снится.

Лицо у парнишки сделалось мечтательным и глуповатым, как у влюбленного.

– Кто? – не понял Гончар.

– Ну… Она. Девушка с длинными черными волосами и раскосыми глазами. Иногда она молчит, и я просто любуюсь ею, но иногда она со мной разговаривает.

– О чем?

– Да вот… – Лешка растерялся. – Утром, как только проснусь, еще что-то помню, но все сказанное быстро выветривается. Остается только ощущение, привкус… Наверное, непонятно говорю?..

– Отчего же, очень даже понятно.

– В последний день в Забайкалье она просила о помощи. Она как-то связана с Зоной, а в Зоне может произойти что-то плохое, и я должен помочь. Я просто не могу остаться в стороне, понимаете? Зона меня приняла, дала укрытие, глаза вылечила, здесь я впервые не чувствовал себя человеком второго сорта, как я мог после этого отказаться? Готовится что-то ужасное, и, чтобы это не случилось, нужно добраться в самый центр, в подземелье, которое находится под старым лабораторным корпусом…

– Так зачем же мы ушли из Забайкалья?

– Там не пройти, только отсюда можно. Только вот что конкретно надо сделать, я не запомнил. Может, она сегодня снова приснится?

– Тогда ложись, а то вдруг времени не хватит. – Гончар не смог удержаться от подколки.

Он достал карту и совместил два шестиугольника обеих Зон – Западной и Восточной. Нашел место, где расположен лабораторный корпус, оставшийся еще со времен лагеря военнопленных, проткнул острием ножа. Странно. В Фолклендской Зоне на этом месте возвышалась гора. Вряд ли неприступная, нет на Фолклендах неприступных гор, но лезть на вершину незнамо зачем…

Ладно, утро вечера мудренее.

Лечь решили здесь же, на кухне, где теплее. Олег принес из комнат одеяла, сложил на полу. Но Лешка не торопился заснуть, возился, ворочался с боку на бок, пока, наконец, не вытерпел.

– Почему вы решили мне помочь? Опытные сталкеры говорят, что самая большая ценность в Зоне – своя шкура, мол, не рискуй ради другого. Когда смерть по пятам ходит, не до верности друзьям, да и нет у сталкеров друзей. Они даже неопытных и наивных вроде меня отмычками называют и берут в Зону только для того, чтобы самим не рисковать. А вы совсем другой.

– Не нужно меня идеализировать, просто мне с тобой по пути, сам же говорил, что те, с кем я в Зону пришел, направлялись к телепорту. А потом, когда ты меня спасал, разве спрашивал себя – почему? Вот и я не знаю. Может, потому, что одному в Зоне нельзя. И вообще, давай спать.

Впрочем, не только Лешку по ночам одолевали демоны. Уже засыпая, Олег вдруг вспомнил, как в Забайкалье перед самым телепортом, когда уже шагнул к Обелиску, краем глаза ухватил за деревьями странную фигуру в черном. Она стояла не шевелясь, лица за низко опущенным на глаза капюшоном не было видно, но Олега не оставляло ощущение пристального взгляда, направленного ему в спину.

2

«Как в преисподней, – первое, что подумал Феликс Бучек, едва приоткрыл дверь маяка. – Мрак, холод, пустота, безнадега – так мог бы выглядеть ад. Почему-то ад всегда изображают огненным и перенаселенным… Ну да, грешников на Земле хватает… Но настоящий ад – вот такой: холодный и безжизненный, потому что у каждого человека он свой, персональный. Может, и нет вовсе никакой Зоны, а я просто умер?» – промелькнула мысль, но тут же пропала, потому что рядом прозвучало:

– Мрачновато, но в целом норм, как мне и рассказывали.

Странноватый проводник по прозвищу Косорылый с любопытством вглядывался в сумрачный пейзаж. Бучек незаметно перекрестился.

Если бы не миссия, никогда бы его нога не ступила на эти мерзкие земли. Забайкальские леса – тоже не подарок, но там хоть светло, к мрачным же равнинам Фолклендов он оказался не готов.

Чем ближе Феликс продвигался к цели, тем становилось труднее. Где найти в себе силы, чтобы преодолеть отпущенное испытание? Но с божьей помощью он справится, не может не справиться, потому что иначе… Нет, никаких иначе.

Косорылый захлопнул дверь, оставив снаружи завывающий ветер, шмякнул рюкзак на пол и сполз спиной по стене, пристроившись рядом с поклажей.

– Мы разве не пойдем дальше?

– Не-а. – Толик зевнул и прикрыл глаза. – Ночью по незнакомой местности – я же не мутантом укушенный. Рассветет, тогда и метнемся комариком.

Проводник тут же захрапел, и Бучеку ничего не осталось, как тоже устроиться на полу. Плохо, что приходилось терять время, но и не признать правоту Косорылого он тоже не мог – лучше уж переждать до утра, чем свернуть в темноте шею.

Зато можно было обдумать происходящее.

Когда он только оказался в Забайкальской Зоне, задача не казалось сложной. Обычный лес, по которому нужно пройти всего лишь несколько десятков километров. Необычное белое небо не пугало, опасности, о которых его предупреждали, почти не встречались, проводник попался хоть и странный, но опытный. Разве что происшествие на мосту? Ну да, там он оплошал, но все ведь закончилось пусть и не благополучно, но приемлемо. Конечно, жалко сотрудника «Периметра»,