Прасковья утром, лишь только встала, проявила ко мне повышенное внимание, была нежна и предупредительна. Я тоже не поминал вчерашний инцидент и, когда она ушла во двор, лег и устроил себе сеанс самолечения. В голове сразу прояснилось, даже опухоль на глазе немного спала. Сегодня нам предстояло отсюда съехать. Постельные принадлежности и немногие вещи, которые у нас уже появились, я решил пока с собой не брать, оставить на месте до разрешения конфликта. Изба и район, в котором мы жили, мне нравились, так что не стоило терять это сравнительно удобное пристанище.

После окончания следствия, когда разошлись последние любопытные, я послал Ваню седлать лошадей. Выезжать нам предстояло двумя парами, чтобы не привлекать лишнего внимания. Сначала отправлялись мы с Прасковьей, следом рында с Аксиньей.

Найти в Москве приличное, недорогое жилье всегда было сложно, а в эту эпоху особенно. Желающих вкладывать деньги в недвижимость было немного. Частые пожары и корыстолюбие чиновников постоянно меняли планировку слобод и улиц. Неупорядоченность собственности на землю создавала массу возможностей для злоупотреблений, коррупции, а то и прямого грабежа собственности. Потому на съем предлагались обычно такие жалкие халупы, по сравнению с которыми наша малогабаритная избушка казалась дворцом. Однако и халупа, только подальше отсюда, теперь казалась желанной.

Как и планировалось, мы с Прасковьей доехали до оговоренного места и подождали рынду с возлюбленной. Дальше уже отправились вчетвером. Миновав две слободы и поколесив по улицам, я зашел в трактир и спросил у хозяина, не знает ли он о сдающихся в их округе домах.

Он внимательно меня осмотрел, но оценивал не покарябанный лик, а стоимость камзола и оружия, кажется, остался доволен, и предложил:

— Можешь жить хоть здесь. У меня на задах есть хорошая изба. Постояльцы уже месяц как съехали, и она свободна.

По виду трактирщик казался спокойным, уравновешенным человеком. Я согласился, и мы пошли смотреть жилье. Она повел меня на зады своего подворья и показал небольшое рубленое из сосны строение, не очень отличающееся от нашей избы. Цена оказалась слегка завышенной против средней по городу. Это меня не испугало и, радуясь так легко решившемуся вопросу, я тут же дал задаток.

— Переезжайте хоть сейчас, — предложил трактирщик, бережно пряча деньги.

Я вернулся к ждущим товарищам и повел их смотреть наше новое жилье. Как можно было ожидать, никаких возражений не последовало. Культ жилища еще не сделался определяющим для социального статуса и самооценки, московиты жили удивительно просто, если не сказать убого. Есть крыша над головой и кулак под головой, значит, все хорошо.

В новом нашем доме была всего одна комната, так что нам теперь предстояло сосуществовать вместе, на виду друг у друга. Мне показалось, что это смущает только меня. Девушки уже научились ладить друг с другом и еще не дошли до взаимных коммунальных претензий, неизбежных при тесном существовании особ прекрасного пола, так что вопрос размежевания пока не стоял.

Оставив компанию обживаться, я поехал в немецкую слободу получать свое новое платье. Портной продемонстрировал немецкую пунктуальность, все оказалось готово. Под наблюдением всей портняжной мастерской я применил костюм «звездочета». Состоял он из черных коротких штанов с разрезами на бедрах, красных чулок, расшитого кожаными аппликациями бархатного камзола и очень широкого черного плаща с нашитыми золотыми звездами. Все это сооружение венчал островерхий красный колпак. В этой странной одежде я походил на какого-то циркового фокусника из провинциального разъездного шапито. О качестве пошива речь не шла, за такой короткий срок мне все это сметали на живую нитку.

Получив заказ, я вернулся в наш новый дом. Там кипела работа по благоустройству помещения. Я участвовать в ней не планировал и, пока женщины отмывали полы, столы и лавки, отсиживался в трактире. Переждав там кульминацию трудового энтузиазма, когда все вертелось, грохотало, падало и разливалось, вернулся в дом. Уставшие барышни уже отправились смывать трудовой пот в хозяйскую баню, и, пока они не вернулись, я решил еще раз примерить новую спецодежду.

Натянув на себя все атрибуты предсказателя судеб, я попробовал почувствовать себя в них естественно и свободно. Сделать это оказалось архисложно.

Штаны жали, чулки не держались на ногах и собирались складками, плащ висел как на вешалке, к тому же я еще и путался в его длинных полах. Надеть дурацкий колпак я не рискнул, тем более, что этого и не позволяли низкие потолки.

Вообще-то ко всему следует приспособиться. Любая мода первое время кажется странной, но постепенно привыкаешь и перестаешь замечать, что носишь. Сначала долгополые кафтаны и тяжелые камзолы этой эпохи казались мне очень неудобными и непрактичными, но когда привык, таким стало представляться немецкое платье с его вычурностью и портняжными излишествами. Так что все, в конце концов, дело привычки.

Побродив по избе в новом обмундировании, я присел возле окошка. Ночные волнения не дали мне нормально выспаться, потому я скоро начал клевать носом. Девушки наслаждались баней, Ваня еще не вернулся с нашей старой квартиры, куда его откомандировали за обиходными вещами, в избе было тихо, прохладно, и я не заметил, как задремал. Вдруг помещение потряс страшный грохот. Я вскочил как ужаленный, и первым делом рука потянулась к сабельному эфесу. Однако сабли на месте не оказалось. Я бросился к лавке, на которой ее оставил, и, запутавшись в складках плаща, полетел на пол.

Падение было неожиданным, да еще со сна, так что я не успел сгруппироваться и летел, можно сказать кувырком. Однако удар об пол оказался совсем не болезненным. Упал я на что-то мягкое. Однако это мягкое заорало таким диким голосом, что я вскочил на ноги едва ли не быстрее, чем упал. Только теперь я увидел, что полу лежит мой оруженосец с круглыми от ужаса глазами и жутко воет. Я понял, что случилось нечто страшное. Нужно было защищаться, и я продолжил попытку добраться до оружия, правда, не так резко и неловко, как в первый раз. Одновременно я попытался подбодрить парня и крикнул ему:

— Иван, ничего не бойся, сейчас отобьемся!

— А-а-а-а, — еще несколько секунд кричал он и вдруг затих.

Я уже успел схватить саблю, вытащил ее из ножен и только тогда огляделся. В комнате, кроме нас с рындой, никого не было.

— Где, кто? Что случилось? Почему ты кричал? — забросал я его вопросами.

— Хозяин, — ответил он каким-то странным блеющим голосом, — хозяин, а я подумал: вот попал, так попал!

— Куда ты попал? — рассердился я, не понимая, к чему он все это говорит. — Ты зачем меня напугал?!

— Я напугал? Да я когда тебя увидел, чуть со страху не помер! Думаю, вот попал, так попал!

Только теперь до меня стало доходить, что всему виной моя новая одежда.

— Давай и девок тоже напутаем? — еще не встав с пола, загорелся он. — Посмотришь, что с ними будет! На месте помрут!

Мне его мысль таким образом избавиться от наших красоток не понравилась.