– Напрягите ваши серые клеточки, охватите мысленным взоромвсе дело целиком, и вы сами догадаетесь.

Пуаро нередко давал мне такие дразнящие, как я их называл,ответы.

Не дожидаясь, пока я что-нибудь соображу, он сновазаговорил:

– Пойдемте на берег, сядем там где-нибудь, полюбуемсявзморьем и подумаем о нашем деле. Разумеется, я могу рассказать вам все, чтомне известно, но предпочел бы, чтобы вы сами докопались до истины – не все жемне водить вас за ручку.

Мы устроились на поросшем травой холме, откуда открывалсявид на море.

– Думайте, мой друг, думайте, – ободряюще сказалПуаро. – Приведите в порядок свои мысли. Действуйте методически, подчинитепроцесс мышления строгой дисциплине. В этом секрет успеха.

Честно стараясь внять наставлениям моего друга, я принялсяперебирать в уме и сопоставлять все подробности этого запутанного дела.Внезапно я вздрогнул – некая догадка с ошеломляющей ясностью вспыхнула в моемсознании. Мысль лихорадочно заработала, строя мою собственную гипотезу.

– Вижу, вам уже пришла в голову какая-то интереснаямысль, mon ami! Превосходно. Мы делаем успехи.

Я приподнялся и раскурил трубку.

– Пуаро, – сказал я, – похоже, мы с вамикое-что проглядели. Говорю «мы», хотя точнее было бы сказать «я». Однако высами виноваты с вашей вечной манерой скрытничать. Итак, повторяю, мы кое-чтопроглядели. В этом деле замешан некто, о ком мы совсем забыли.

– И кто же он? – спросил Пуаро. Глаза его веселопоблескивали.

– Жорж Конно!

Не успел я опомниться, как Пуаро пылко обнял меня изапечатлел на моей щеке поцелуй.

– Enfin![69] Наконец-то сообразили! Аглавное – самостоятельно. Превосходно! Продолжайте, вы на правильном пути.Несомненно, мы совершили непростительную ошибку – забыли о Жорже Конно.

Я был так польщен похвалами моего друга, что никак не могсобраться с мыслями. Наконец, сделав над собой усилие, я сказал:

– Жорж Конно исчез двадцать лет назад, однако у нас нетоснований предполагать, что он умер.

– Aucunement,[70] – согласилсяПуаро. – Продолжайте, пожалуйста.

– Поэтому будем исходить из того, что он жив…

– Совершенно верно.

– …или был жив до недавнего времени.

– Браво, Гастингс! De mieux en mieux![71]

– Предположим, – продолжал я, все болеевоодушевляясь, – жизнь его не задалась, он впал в нужду, сталпреступником, грабителем, бродягой – не знаю, кем еще. Случай занес его вМерлинвиль. Здесь он встречает женщину, которую никогда не переставал любить.

– Так-так! Весьма романтично, – насторожилсяПуаро.

– От любви до ненависти – один шаг, – припомнил яизбитую истину. – Как бы то ни было, Жорж Конно встречает свою бывшуювозлюбленную, которая живет здесь под чужим именем, и узнает, что у нее естьлюбовник – некий Рено, англичанин. Жорж Конно кипит злобой, он не забыл, как сним обошлись. Он затевает ссору с Рено, подстерегает его, когда тот идет ксвоей любовнице, и убивает ударом ножа в спину. Испугавшись того, что оннатворил, Конно принимается рыть могилу. Тут, вероятно, мадам Добрэй выходитвстретить любовника. Она сталкивается с Конно, и между ними происходитдушераздирающая сцена. Он тащит ее в сарай, но с ним внезапно случаетсяприпадок эпилепсии, и он умирает. Предположим, в это время появляется Жак Рено.Мадам Добрэй рассказывает ему о своем прошлом, упирая главным образом на то,как ужасно скажется оно на будущности ее дочери, если станет достояниемгласности, и внушает ему, что спасение только в одном – спрятать концы в воду.Жак Рено, видя, что убийца его отца мертв, соглашается. Он идет к матери иубеждает ее помочь им. Мадам Рено ничего не остается, как позволить связатьсебя. Остальное нам известно. Ну как, Пуаро, что вы скажете на это? –бросил я, небрежно развалясь. Меня просто распирало от гордости.

Пуаро в раздумье разглядывал меня.

– Кажется, вам самое время заняться сочинением драм длясинематографа, mon ami, – сказал он наконец.

– Вы хотите сказать…

– То, что вы мне сейчас рассказали, – это жедобротный фильм, не имеющий, однако, к реальной жизни никакого отношения.

– Согласен, я не отработал подробности, но…

– Более того, вы вообще выказали к ним великолепноепренебрежение. Стоит ли обращать внимание на какие-то мелочи, на то, например,как одеты покойники? Вы полагаете, очевидно, что, заколов свою жертву, Конноснял костюм с мосье Рено, переоделся в него, а потом снова воткнул нож ему вспину?

– Но какое это имеет значение? – бросил яраздраженно. – Он мог, например, еще раньше, пригрозив мадам Добрэй,получить у нее одежду и деньги.

– Пригрозив ей, да? Вы что, всерьез настаиваете на этойверсии?

– Разумеется. Он пригрозил ей, что разоблачит ее передРено. А это означает, что рушатся надежды на брак ее дочери.

– Вы ошибаетесь, Гастингс. Он не мог шантажировать ее,ибо все козыри были у нее на руках. Вспомните, ведь Жорж Конно и по сей деньразыскивается за убийство. Одно ее слово – и он отправится прямо на гильотину.

Я был вынужден, правда с большой неохотой, согласиться сПуаро.

– В вашу версию, – язвительно заметил я, –эти детали, разумеется, вписываются как нельзя лучше?

– Моя версия не грешит против истины, – спокойноответил Пуаро. – Поэтому в нее укладываются все подробности этого дела. Авот вы в ваших рассуждениях допускаете существенные ошибки. Все эти тайныеполночные свидания, любовные страсти – плод вашего воображения, которое заводитвас бог знает куда. Расследуя преступление, мы не должны выходить за рамкиобыденной жизни. Хотите, я продемонстрирую вам свои методы?

– О, прошу вас, сделайте одолжение!

Пуаро выпрямился и начал говорить, сопровождая свою речьэнергическими жестами:

– Начну, как и вы, с личности Жоржа Конно. Итак,установлено, что версия с участием таинственных русских, выдвинутая в судемадам Берольди, – чистейшая выдумка, состряпанная ею, и только ею, в томслучае, конечно, если она не была соучастницей преступления. Если же онавиновна в соучастии, то эту версию могла сочинить как она, так и Жорж Конно.