– Н-нет…

– Пойду поищу ее.

– Может, она на улице? – предположила пациентка. – Сегодня хорошая погода.

Неля быстрым шагом направилась к выходу. Проходя мимо кабинета Ракитина, она заметила под дверью свет. Неужели главврач вернулся?! Но почему дядя Илья не позвонил и не предупредил?

Неля попятилась, увидев, что дверь открывается, и спряталась за угол. Из кабинета вышла Татьяна Шепелева! Выглядела она, как всегда, красивой, но немного встрепанной. Девушка потопталась в коридоре, поправляя прическу и одергивая помятую юбку, после чего, вскинув голову, словно призовая лошадь на скачках, устремилась к выходу из отделения. Она прошла всего в нескольких сантиметрах, и Неля задержала дыхание, чтобы малейшее колебание воздуха не заставило Татьяну оглянуться и обнаружить ее присутствие.

Едва Неля перевела дух, как дверь снова распахнулась, и из кабинета размашистой походкой вышел Гурзо. Его нахождение здесь Нелю не удивило, ведь Ракитин оставил Гурзо вместо себя, но вот то, что Татьяна, похоже, оказалась его любовницей… А она-то откровенничала с медсестрой, задавала ей вопросы о пожаре! Татьяна отвечала охотно и ни разу не показала, что встревожена словами Нели. Интересно, как много из этих бесед она передала Гурзо и насколько в курсе Ракитин? Судя по всему, он доверяет заведующему «буйными», раз оставил ему ключ от кабинета… Но, может, не все так плохо? Вдруг Татьяна только спит с Гурзо, но не обсуждает с ним дела? Как говорилось в одном фильме: «Ничего личного – только секс!» Хотя вряд ли. Возможно, следует послушаться Паратова и сматывать удочки?

Подождав, пока Гурзо скроется из виду, Неля оторвалась от стены и продолжила путь к выходу в поисках тети Клепы. Несмотря на то что уже стемнело, погода стояла отличная. Было сухо, безветренно, и больные бродили по внутреннему дворику и по аллеям парка. Пара санитаров курили на крылечке.

– Тетю Клепу не видели? – спросила Неля.

– Там она, – лениво махнул рукой в направлении парка один из санитаров.

Мечась взглядом по спинам пациентов в поисках тети Клепы, она наконец узрела ее. Тетя Клепа сидела на скамейке под старой липой, укутавшись в теплый пуховик, с кроссвордом в руках, а напротив, в своей коляске, сидел Макс, заботливо прикрытый толстым пледом в красную и зеленую полоску. Неля едва верила своим глазам: санитарка рискнула вывезти Рощина на улицу, а это могло означать только одно – ему лучше! Боясь ошибиться, Неля приблизилась к парочке. Почувствовав постороннее присутствие, санитарка подняла глаза.

– А вы чего тут? – удивленно проговорила она.

– Решила переночевать здесь, чтобы рано не вставать, – ответила та, не глядя на тетю Клепу. Ее взгляд был прикован к лицу пациента. Рощин сидел в коляске прямо, красивые руки с длинными пальцами и заботливо подстриженными тетей Клепой ногтями покоились на подлокотниках. Его глаза, вопреки обыкновению, были закрыты. Неля успела привыкнуть к тому, что они широко распахнуты и бессмысленно смотрят в одну точку. Казалось, Макс спал.

– Как он? – поинтересовалась она, переводя наконец взгляд на санитарку.

– Гораздо лучше, – улыбнулась та. – Уже сутки кушает сам. Правда, аппетит не очень…

– Это нормально, – кивнула Неля. – После отмены препаратов такое случается. Он что-нибудь говорил?

– Молчит, как в рот воды набрал. Но все понимает.

– Отлично!

Тетя Клепа замялась.

– В чем дело? – спросила Неля.

– Я… короче, как насчет главного-то, а? Он ведь вернется, и что тогда?

Неля и сама хотела бы знать. Ракитин непременно заметит состояние Макса и захочет выяснить, кто изменил ему назначения. Но она надеялась, что до того времени удастся поговорить с Рощиным и выяснить, как он попал в «Синюю Горку». Или дядя Илья узнает что-нибудь, воспользовавшись сведениями, полученными от Нели, и тогда вообще не придется больше обманывать. Да, это было бы самое лучшее!

Она бросила на Макса взгляд через плечо и увидела, что он смотрит прямо на нее. От этого взгляда у нее дрожь пробежала по телу. Неля не смогла бы объяснить, что ее смутило, но оно определенно присутствовало в темно-зеленых, как болотная тина, глазах скрипача. Словно нечто потустороннее разглядывало этот мир из-за невидимой завесы.

– О, проснулся! – заметила тетя Клепа. – Ну, поехали домой?

Макс не отреагировал на ее слова, не отрывая напряженного взгляда от Нели. Его густые темные брови хмурились, словно он пытался собраться с мыслями, а уголки губ подрагивали.

– Что такое? – спросила Неля. – Вы хотите что-то сказать?

Рощин не ответил. Морщины, залегшие между его бровей, разгладились, и он отвернулся, глядя на аллею, освещенную оранжевым светом фонарей.

– Пора, – поднимаясь, сказала тетя Клепа. – Скоро отбой.

– Я отвезу его, – сказала Неля.

– Вы?

– Ну да. А вы идите, а то совсем замерзнете!

Санитарка спорить не стала и засеменила к главному входу. Неля, толкая коляску впереди себя, медленно двинулась в том же направлении.

* * *

Любавин звонил в соседнюю с квартирой Анастасии Иночкиной дверь, чувствуя, что с тем же успехом мог бы не опрашивать тех, кто лично знал последнюю из погибших при пожаре в «Синей Горке» жертв: скорее всего, результат окажется таким же, как и в предыдущих случаях. Профессор не привык бросать дело, не доведя его до конца, потому-то он и стоял здесь сейчас, нажимая на кнопку звонка. По шаркающему звуку, раздавшемуся изнутри, становилось ясно, что двигается человек пожилой. В глазке мелькнул чей-то взгляд, и вопрос, произнесенный надтреснутым голосом, подтвердил предположения Любавина о возрасте проживающей в квартире женщины:

– Кто там?

После коротких переговоров профессору открыла пожилая дама, облаченная в черное шерстяное платье и серую пуховую шаль. Квартира оказалась маленькой, но уютной и чистенькой. Хозяйка предложила чаю, и Любавин согласился: похоже, старушка готова на продолжительный разговор. Звали ее Галиной Федоровной, и она, как выяснилось, прекрасно знала свою покойную соседку.

– Значит, вы насчет Настеньки? – уточнила она. – Так жаль, так жаль…

– Вы часто общались?

Женщина печально кивнула.

– Настенька доктором работала до пенсии, – сказала она. – В нашей поликлинике. Безотказная была: всегда давление померяет, сердце послушает… Хорошая, отзывчивая. Не представляю, как с ней такая беда случилась!

– Значит, ее госпитализация стала для вас неожиданностью? – спросил Любавин.

– Да! – подтвердила старушка.

– То есть никаких галлюцинаций, навязчивых идей вы не замечали?

– Да что вы, помилуйте! Несмотря на нервную работу, Настенька никогда не выходила из себя, всегда оставалась доброжелательной и уравновешенной. Правда…