Эмма ошеломленно смотрела на Стоуна. Его привлекательная внешность и невероятное обаяние, которым он обладал в избытке, заставляли ее забыть, насколько легко его недооценить.

Она его недооценивала.

Ведь он только казался праздным прожигателем жизни, хотя на самом деле совсем таковым не являлся.

– Я правда не сплю со Спенсером, Стоун.

– Больше не спишь.

– Больше не сплю, – кивнула Эмма. – Не знаю, почему испытываю необходимость сообщить тебе это, но это правда. И уж коль скоро я так разоткровенничалась, скажу, что у меня не было секса целых девять месяцев.

– Долго.

– Когда воздержание достигло отметки «шесть месяцев», я перестала испытывать в нем необходимость.

– Как это возможно?

– Я девушка. Мы не думаем о сексе круглосуточно семь дней в неделю, как вы, парни.

– Мы не думаем о нем по двадцать четыре часа в сутки. От силы двадцать.

Эмма усмехнулась.

– Я пыталась убедить себя в том, что секс не так уж хорош, как мне казалось.

Стоун потянул Эмму за руку и усадил рядом с собой на диван.

– Со мной он будет очень хорош.

О господи!..

Стоун придвинулся ближе. Потом еще ближе.

– Скажи еще раз, зачем ты целовала Спенсера.

– Чтобы понять, проскочит ли между нами искра.

Ладони Стоуна легли на руки Эммы, и он медленно и решительно потянул ее к себе.

Он смотрел на ее губы из-под отяжелевших век, и пробежавшая по спине Эммы дрожь предвкушения поселилась в самых чувствительных уголках ее тела, которых оказалось больше, чем она помнила.

Гораздо больше.

Эмма чувствовала прикосновение груди Стоуна к своей, чувствовала силу, с которой он удерживал ее подле себя. Он по-прежнему смотрел на ее рот, а потом закусил нижнюю губу, как если бы ему стоило немалых усилий держать себя в руках.

– А между нами проскочила искра? – Его голос обволакивал подобно шелковой ткани.

Искр оказалось слишком много, и Эмме показалось, что, если вспыхнет еще одна, они со Стоуном превратятся в факел.

Руки Эммы обвились вокруг шеи Стоуна.

– Так как, Эмма? Искра проскочила?

Эмма крепче прижалась к Стоуну и испустила тихий вздох желания, который эхом отозвался в его голове.

– Слишком рано делать выводы, – прошептала Эмма на ухо Стоуну.

– Лгунишка.

– Что ж, я скажу. – С каждым словом губы Эммы касались уха Стоуна, и он почувствовал, что вот-вот взорвется от напряжения. – Мне кажется… кажется, что вокруг вспыхивают целые снопы искр.

– Хорошо, – кивнул Стоун, очевидно, испытывавший то же самое. Эти самые искры почти сработали в их последнюю встречу, когда Эмма готова уже была отдать ему всю себя. Почти готова… Почти… Но потом появился Ти Джей и все испортил. Внезапно у Стоуна появилась надежда, что сегодня ему повезет гораздо больше. – Только нужно в этом убедиться.

– Как… – только и смогла вымолвить Эмма, потому что Стоун склонился над ней и опускался до тех пор, пока ее спина не прижалась к подушкам дивана.

Нависнув над ней, Стоун смотрел в ее бездонные глаза и некоторое время ждал, пока предвкушение достигнет наивысшей точки, и только потом наклонился и накрыл ее губы в поцелуе.

Вместе они улеглись, и Эмма приоткрыла рот, впуская в него язык Стоуна. «О да, искры сработали», – подумал Стоун, крепче обнимая Эмму. С ее губ сорвался тихий вздох, она слегка расставила ноги, давая Стоуну больше места, и выгнулась ему навстречу.

– А теперь ты уверена? – спросил Стоун, когда оба тяжело дышали от стремительно нарастающего возбуждения.

Эмма молчала. Ее зрачки расширились, а губы влажно поблескивали от поцелуев.

– Прости, но я упустила суть нашей беседы.

Прерывисто вздохнув, Стоун прижался лбом ко лбу Эммы. Она же приподняла бедра, коснувшись его твердой как камень плоти.

– Я определенно что-то чувствую, – пробормотала Эмма.

Тихо засмеявшись, Стоун прижался этим «чем-то» к ее животу.

– Я имел в виду не это, Эм.

– Я чувствую. – Она обхватила ладонями его лицо. – В последний раз подобное случилось со мной так давно, что я не сразу узнала ощущение, но теперь я чувствую. – Эмма прикоснулась к волосам Стоуна, к подбородку.

С ним тоже давно не происходило ничего подобного. Во всяком случае, слишком много времени прошло с тех пор, как женщина завладевала его мыслями. Эмма же завладела им настолько, что, казалось, почва уходит из-под ног, а голова кружится от переполнявших его эмоций.

Стоун медленно наклонился и поцеловал ее снова. Этот долгий, глубокий поцелуй окончательно лишил его способности мыслить здраво. Эмма была теплой, сладкой, невероятно женственной и обладала вкусом, который мог решить проблему его одиночества.

– Я хочу больше того, что получил Спенсер, – пробормотал Стоун. – Я хочу больше, чем простой поцелуй. Лучше скажи сразу, что ты не дашь мне этого, пока все не зашло слишком далеко.

– И вновь это неугомонное слово «больше»… – прошептала Эмма, глядя на Стоуна и вновь наклоняя к себе его голову. – Поцелуй меня, Стоун. И возьми то, чего хочешь.

И он сделает это. Возьмет желаемое без оправданий, покажет ей то, что начал чувствовать сам. То, от чего его спокойное и ленивое возбуждение превратилось во всепоглощающее, обжигающее кровь желание. С губ Эммы срывались тихие беззащитные звуки, когда она пыталась просунуть руки под одежду Стоуна. Ничего более сексуального он еще не слышал, поэтому, чтобы окончательно не потерять рассудок, Стоун схватил руки Эммы и прижал их к дивану у нее над головой. Он навалился на нее всем весом, и она не возражала, обвив его талию ногами и притягивая к себе.

– Господи, – пробормотал Стоун, касаясь губами ее шеи. – Господи, Эмма.

– Знаю, – выдохнула Эмма, впиваясь зубами в плечо Стоуна.

Просто сумасшествие какое-то. Как быстро все изменилось, как быстро вспыхнуло между ними пламя страсти.

Сумасшествие. Взять что он хочет? Он хотел все.

– Стоун…

– Скажи мне.

– Тебя. Я хочу тебя.

Едва только эти слова сорвались с губ Эммы, их со Стоуном футболки оказались на полу.

Стоун расстегнул лифчик и, наклонив голову, покрыл поцелуями подбородок Эммы, шею, плечи, грудь, а потом втянул губами сосок, от чего она еще сильнее выгнулась ему навстречу. С ее губ сорвался невнятный возглас, исполненный страсти.

Она была не одна. Впервые не одна. И судя по тому, что из горла Стоуна вырвался не менее страстный стон, он ощущал в этот момент то же самое. Слегка приподнявшись, он расстегнул «молнию» на брюках Эммы. Все еще дразня языком ее сосок, он согнул в колене ее ногу, чтобы снять туфельку.