Стоун вынырнул лицом к Эмме. Над водой показалась его идеальная грудь и плечи. Он тряхнул головой, подняв кучу брызг. Стоун посмотрел на Эмму. Его волосы растрепались, по лицу стекали капли воды, а улыбка была столь заразительной, что Эмме стоило большого труда оставаться серьезной.

– Стоун…

– Ты проиграла.

– Да, но…

Продолжая сладко улыбаться, Стоун ударил рукой по воде и окатил Эмму брызгами.

– Эй!

Он вскинул бровь.

Эмма испустила вздох, не зная, гневаться ей или блаженствовать. Ведь вода казалась такой восхитительной.

– Что, если я выпрямила волосы и не хочу их мочить? Что, если у меня макияж?

– В самом деле?

– Нет. И все же…

Стоун вновь обрызгал Эмму, и это переполнило чашу ее терпения. Ну все – ему конец. Она стянула футболку и бросила ее на землю.

– Ну, ты у меня получишь.

– Обещания, обещания.

Не снимая простого черного лифчика из хлопка, Эмма стянула с себя брюки. Хлопчатобумажные трусики смотрелись не изящнее лифчика, но внешний вид нижнего белья мало ее волновал. Гораздо большее значение имело удобство. А сейчас Эмма чувствовала себя ужасно некомфортно от жары и волнения. Она двинулась к воде, готовая отомстить.

Взгляд Стоуна прямо-таки приклеился к ее телу, а рот слегка приоткрылся, как если бы ему было нечем дышать. Он пожирал ее глазами, ласкал взглядом изгибы тела, словно не видел доселе ничего более прекрасного. И если бы Эмма не умирала от жары и пульсирующего в венах адреналина, она непременно почувствовала бы себя польщенной.

– Приготовься умереть.

Стоун заглянул ей в глаза, но при виде выражения ее лица попятился.

– Иди сюда и прими лекарство, как и подобает мужчине. – Эмма стояла у самой кромки воды, позволяя ей лизать свои ступни. О господи, какая она холодная. Эмма ударила ногой по воде, обдав брызгами Стоуна, но этого оказалось недостаточно.

Поэтому она нырнула. Хотя и не так изящно, как Стоун. Ведь она не плавала с тех самых пор, как выступала за команду средней школы. Восхитительно холодная вода сомкнулась у Эммы над головой, и она с силой разрезала ее руками, не поднимаясь на поверхность и направляясь к паре сильных мускулистых ног. Она намеревалась проплыть мимо Стоуна так далеко, насколько хватит запасов воздуха, и освободиться от мучившего ее беспокойства. А назад она вернется, едва только сумеет взять себя в руки.

Эмма уже миновала Стоуна, когда почувствовала, как его теплые пальцы сомкнулись вокруг ее лодыжки. Девушка лягнула ногой, но Стоун был сильнее и уже тянул ее к себе.

Эмма попыталась сопротивляться, но Стоун схватил ее за талию и поднял на поверхность. Воздух показался слишком горячим, а вода восхитительно холодной. Тело же Стоуна представляло собой соблазнительное сочетание тугих мускулов и мягкой теплой кожи. Инстинкты Эммы пребывали в беспорядке, а органы чувств отказывались повиноваться.

Сопротивляться.

Держаться за него.

Поцеловать.

Обрызгать.

Господи. Эмма хотела сделать все это одновременно, а разгоряченное сильное тело мужчины прижималось тем временем к ее собственному. Глядя в его зеленые глаза, которые, казалось, не скрывали ничего, Эмма забыла, что должна отбиваться. Да что там – она даже не могла припомнить, почему собиралась это сделать.

А потом Стоун одарил ее своей мягкой, нежной, чувственной улыбкой, и Эмма пропала. Она улыбнулась в ответ и погрузила пальцы в его волосы. Она говорила себе, что дотронется до него лишь на мгновение. Стоун наклонил голову, коснулся в поцелуе ее щеки, прошелся губами по подбородку, и Эмма, вздохнув от удовольствия, прикрыла глаза, утратила всякое желание сопротивляться, и…

Стоун с головой окунул ее в воду.

Отплевываясь и извиваясь, она почти уплыла от него, но Стоун вновь ее поймал, медленно притягивая к себе, точно рыбу, заглотившую крючок. Эмма отбивалась изо всех сил, но Стоун держал крепко. И вот уже ее спина прижималась к его груди, а ягодицы – к паху. Только теперь Эмма поняла, что чем упорнее она вырывается, тем больше возбуждается Стоун.

– Тебе следует знать, – процедила она сквозь зубы, – что мне нет равных.

– В плавании?

– В умении надрать задницу. – И все же, несмотря на все свои старания, Эмма не могла освободиться. – Отпусти меня!

– А где волшебное слово?

– Отпусти меня сейчас же, иначе завтра не сможешь ходить прямо.

С тихим смехом Стоун положил ладонь на голову Эммы и вновь полностью погрузил ее под воду.

И совершил ошибку.

Оказавшись под водой, Эмма развернулась к Стоуну лицом, а потом опустилась еще глубже и схватила его за лодыжки, заставляя попятиться назад. Не останавливаясь, чтобы понаблюдать за падением, Эмма с силой оттолкнулась и поплыла прочь с торжествующим смехом. На этот раз ей удалось взмахнуть руками дважды, прежде чем Стоун вновь прижал ее к своему сильному влажному телу.

Он развернул Эмму лицом к себе, только она больше не собиралась отдаваться во власть этой сладкой улыбки. О нет. Она умела учиться на собственных ошибках. Эмма ушла под воду и заплыла Стоуну за спину. После этого она уперлась ладонями ему под колени и толкнула.

Когда ноги Стоуна послушно подкосились, Эмма рассмеялась под водой и едва не захлебнулась. На этот раз ей удалось отплыть на некоторое расстояние, и она продолжала взмахивать руками, громко смеясь от удовольствия.

Однако Стоун вновь поймал ее с раздражающей легкостью. Положив руки на талию Эммы, Стоун увлек ее за собой под воду. Они начали бороться на глубине, и хотя Эмма, в отличие от Стоуна, не имела опыта в подобного рода делах, у нее было одно преимущество. Когда Стоун прижал ее к себе, лишая возможности воспользоваться руками, Эмма медленно согнула ногу и поднесла к своей цели.

Стоун замер и посмотрел ей в глаза.

Эмма вскинула бровь.

– Сдаюсь, – вымолвил он и ослабил хватку так, чтобы Эмма могла выскользнуть из его объятий.

Но она даже не подумала этого сделать, потому что вдруг всем телом ощутила каждый дюйм его груди, живота и бедер. Эмма получила свободу, но не захотела ею воспользоваться.

– Считаешь себя неотразимой, – произнес Стоун, почти касаясь губ Эммы. В его низком глухом голосе слышался едва сдерживаемый смех.

– Я такая.

Стоун рассмеялся, заглянул Эмме в глаза, и в ее голове возникла только одна мысль: «Бросьте мне спасательный круг, я тону». Лучи заходящего солнца согревали их плечи, в то время как вода лизала сплетенные тела. Стоун с такой силой притягивал к себе Эмму, что ее грудь расплющилась, а живот коснулся его живота.

Возбуждение не покидало его, Эмма по-прежнему чувствовала это. Она заглянула Стоуну в глаза. Рана над бровью еще не зажила окончательно, но не это лишало ее способности дышать. Их со Стоуном ноги соприкасались, и Эмма с трудом удерживалась от желания обхватить его ими, чтобы еще больше раскрыться ему навстречу.