ужаса на её лице было столь выразительно, что я от смеха едва куском бутерброда не подавился.

— Это бесчеловечно! За это сажать надо!

— Это жизнь, Ксюнь, — поправил я её и быстро доед бутерброд.

Глянул на часы. Половина первого. Давно я так долго в постели не валялся, однако. Впрочем, после вчерашнего вечера оно и неудивительно. Во сколько я там до дома добрался? Часа в четыре утра вроде. Ну или около того. Плюс тот факт, что выпил, пусть и немного. Ну и ладно. Зато выспался наконец, что тоже хорошо.

Прикинув в уме планы на день, понял, что надо бы чуть-чуть разгрести дела и начать потихоньку собираться. До назначенного времени встречи с Софией ещё далеко, но ехать до универа мне час с лишним от дома, так что лучше выйти пораньше, чтобы не опоздать. Потому что день сегодня важный.

Как я и предполагал, поездка заняла даже чуть больше времени. Почти полтора часа, так что к месту приехал около трёх часов. В этот раз на охране пропустили меня сразу же. Стоило сказать, что у меня назначена встреча с Софией Андреевной, как тут же дали проехать на территорию. Видимо, охрана уже была предупреждена насчёт меня, что не могло не радовать.

Если в этот раз ещё и выводить с территории под руки не будут, так вообще хорошо. Дойдя до кафедры, постучал в дверь и услышав царственное «войдите», открыл её.

— София Андреевна?

Голотова, как и в нашу прошлую встречу, сидела за столом, обложившись небольшой кучкой бумаг, проверкой которых и была занята в этот момент.

— А, Рахманов, приехали-таки. Подождите десять минут. Я почти закончила.

— Без проблем, — пожал я плечами и сел на один из свободных стульев.

Вспышками детского поведения я не страдал. Что такое десять минут? Пшик. Подождать можно. Во-первых, мне, вообще-то её помощь тоже нужна. Во-вторых, как бы это уничижительно ни звучало, в «помощники» я сам напросился.

И вообще, все мы люди, все мы не успеваем с работой. Вести себя как наглая скотина с самомнением размером с дом и ругаться из-за того, что меня заставляют ждать, я не собираюсь. Вместо этого ещё раз проанализировал прошедший вечер и всё, что узнал за его время.

Настю мне было жаль. Искренне. Вот правда. Она вляпалась в неприятную ситуацию, которая сильно повлияла на неё и теперь, как оказалось, не собиралась отпускать до конца. Но…

Мне что теперь, в лепёшку разбиться, что ли? Проблема ли это? Да. Проблема. Но, как бы смешно это ни прозвучало, проблема это не моя. Другое дело, что рассказ Романа немного раскрыл мне характер самого Калинского. Вопрос в том, как мне использовать это, чтобы разобраться с ним? Вот тут ответа у меня пока не имелось. Нужно было что-то придумать, чтобы…

Стоп.

Я вдруг снова вспомнил одну из наших встреч с Уткиным, заданный ему вопрос и последовавший ответ. Я ещё тогда подумал, что это странно. Если судно находилось в таком паршивом состоянии, то зачем он согласился идти в рейс на нём? С одной стороны, нужда в деньгах. Понятный мотив. Но всё же. Мне до сих пор не давали покоя другие его слова, на которые, как мне теперь кажется, я обратил недостаточно внимания.

— София Андреевна, я пока выйду позвонить.

— Да, конечно, — отозвалась она, не поднимая глаз от бумаг лежащих на столе.

Удовлетворившись этим, встал со стула и вышел обратно в коридор. Достал телефон и быстро выбрал нужный номер. Ответа ждать долго не пришлось. Я даже немного гадал, снимет она трубку или дальше продолжить гнуть свою стервозную линию.

Заодно и проверим, что для неё важнее. Собственная уязвленная гордость или же желание хорошо выполнить свою работу.

— Чего тебе надо? — буркнул в динамике злой голос.

Не, а вот это уже нехорошо. Так дело не пойдёт.

— Так, девонька, давай-ка ты перестанешь мне грубить, — сказал я в телефон. — Лучше остынь и вспомни вот что. Мы проверяли, какой именно экипаж должен был идти на «Днепре» вместо Уткина и его людей, или нет?

Ответ я знал, и он мне не особо понравился. Но я хотел узнать, что сделает она в такой ситуации. Продолжит недовольно дуться из-за вчерашнего или же…

— Вроде нет, — через несколько секунд сказала Анастасия. В этот раз его голос звучал уже более нейтрально, хотя какие-то недовольные нотки в нём всё ещё оставались. — Ты имеешь в виду тот экипаж, который Уткин отказался брать в рейс, потому что не знал людей?

— Да. Именно их. Что стало с их капитаном, напомни.

И опять же. Это я помнил из нашего разговора. Специально спросил об этом Уткина. А вот помнит ли об этом Настя…

— Он в аварию попал незадолго до рейса, если не ошибаюсь. И тогда этот рейс отдали Уткину. Я не помню точную дату, но могу проверить.

Молодец.

— Хорошо. У тебя есть сейчас доступ к системе компании? Можешь проверить наши документы?

— Да. Могу. Все файлы по делу у меня на ноуте. А что тебе нужно?

— Проверь, пожалуйста, кто именно являлся капитаном в двух прошлых страховых случаях, которые мы с тобой рассматривали, — попросил я её.

— Думаешь, там был один и тот же экипаж?

— Я в этом уверен, но хотелось бы проверить, — ответил, разглядывая таблички у входа на кафедру. — Мне кажется…

— Что у них имелся «свой» экипаж, чтобы проворачивать подобные дела, — быстро ухватила она нить моих мыслей. — Я поняла. Да. Дай мне полчаса, я всё проверю.

— Вот и молодец. Я сейчас на встрече буду, так что не звони, а просто сообщение отправь.

— Дай мне полчаса.

— Вот и славно.

Отключив телефон, задумался.

Итак, что мы имеем? Два случая, когда суда компании попадали в аварию, после которой фирма получала страховые выплаты. Есть? Есть. В обоих случаях против фирмы подавались групповые иски экипажем и выдвигались встречные требования со стороны фирмы. Затем они удовлетворялись в досудебном порядке, после чего дело считалось закрытым, фирма получала страховые и выплачивала деньги экипажам. Все довольны.

Так? Так!

Сейчас у нас схожий случай. Предположим, что я прав и у этих засранцев имелись свои люди для подобных схем. Тогда почему в этот раз всё было иначе? Если я прав и они действительно действовали именно так, рассчитывая на то, что