подавая то гранаты, то энергобатареи, то просто постукивания давая инфу по воксу, лёжа под танком или прикидывая трупом.

И если товарищи видели его таким каждый бой, то Ларнелия впервые видела эту сторону крыса, который полностью закрылся в себе. Интересно, а каким был настоящий Крыс? Ведь всё что он показывал вне боя – явная маска, где не было и капли искренности. В бою тоже показывалась маска, пусть и каменная. Но как же он ведёт себя наедине с тем, кому может доверять? А может ли он вообще доверять кому-то или всю жизнь само по себе?

– Не моего ума делить псов на хороших и плохих, – произнёс Крыс, глядя в пол на свои грязные сапоги. – Но Медведь действительно не психопат и причина у него была серьёзная. Многие хотели бы так поступить на его месте, но не у многих хватило бы на это сил. У него хватило. И... и мне кажется он до сих пор об этом жалеет. Большего не проси, не скажу. Я и знать этого не должен, просто... подслушал как-то раз... спроси у него сама.

– Спрашивала, не отвечает, – вздохнула Ларнелия, отложив своё перо и откинувшись на спинку кресла: спина её болела от сидячего образа жизни, ведь порой приходилось и по шестнадцать часов в сутки сидеть за столом. – Трудно ему об этом говорить, тема явно не простая.

– Да, – согласился Крыс.

– Но порой надо выговориться. Сказать всё как есть, прямо и без прикрас.

– Покаяться?

– Ну-у-у... каются обычно в храмах, но наверное можно и так сказать. Просто вывалить всё, что накопилось. И чтобы кто-то это выслушал и понял. Я конечно не психотерапевт, не психиатр и даже не психолог, но... знаешь, я могу не только выслушать, но и донести до всех опыт, который... который может уберечь их от повторения чужой трагедии? Не знаю важно ли это кому-то из хемо-псов, но... ты это как-то попробуй донести до своих, хорошо?

На мгновение Крыс помрачнел ещё сильнее, нахмурился и словно бы очень серьёзно над чем-то задумался. Это удивило Ларнелию ещё сильнее, как вдруг дверь в её комнату резко отварилась. Из-за этого она слегка подскочила из-за неожиданности, ведь доступ сюда имели лишь высшие чины и никто из них без предупреждения сюда не заходил. Однако как только сквозь дверь пролетел серво-череп со знаком Священной Инквизиции, то сразу же вопросы отпали само собой.

Серво-череп же легко проплыл по комнате и положил перед ней маленький свиток.

– Страх – ничто, – произнёс металлический голос серво-черепа.

– Ибо вера всегда сильней, – ответила Ларнелия на крылатую фразу, после чего череп развернулся и улетел.

Быстро распечатав письмо, она обнаружила внутри указания от Долта. Также на письме присутствовала и печать самого инквизитора, хотя почерк точно принадлежал самому дознавателю. Впрочем, менее легитимным послание не становилось и очень внимательно относясь к каждому слову Ларнелия начала читать указания касательно своей летописи.

Но на удивление цензуры почти не было, вернее... инквизитор не просил переписывать всё с нуля, восхвалять Имперскую Гвардию и создавать очередного героя, чей подвиг будут повторять другие гвардейцы, грудью заслоняя амбразуру. Как и правки касались лишь части снимков, что были засняты лейтенантом Коршуном. До этого пиктер уже изымался инквизицией, некоторые кадры были удалены, но речь буквально о нескольких пиктах. Большую часть оставили после чего стёрли всякого родна опасные символы.

В остальном же оставили комментарии и напоминания, в которых Ларнелия не нуждалась. Потому что одно неправильно слово рядом с фоткой подвешенных на крюках мучеников – и расстрел для тебя и всей семьи обеспечен. Как и каждый такой снимок обязательно надо было снабдить текстом, что это сделали еретики, чья подлость и жестокость безгранична. Впрочем, этот пиктер Ларнелия всё равно собиралась оставить под конец.

Ведь то что заснял Коршун... мельком глянув, Ларнелия сблеванула прямо на пол. Дрожащие в судорогах тела, выпотрошенные беременные женщины, ожерелья из детских черепов, знаки культов выложенные внутренностями и частями тел – там было всё то, что цензура не пропустит никогда и что даже взрослый мужчина со здоровой психикой не факт, что переварит. Что уж говорить про более уязвимые части населения миров Империума.

И всё же кадры были ценные, поэтому Ларнелия должна будет просмотреть всё сама, перекрыть лишнее цензурой и показать всему миру то, ради чего умирают миллиарды Его слуг. Для многих вся эта вечная война только там, с противоположного края от их хаты, некоторые миры даже восстают, чтобы дань не платить ресурсами: природными, человеческими или иными способами. Так что пусть хотя бы частично и с цензурой, но отрезвятся слегка.

– Надо будет амасека достать, чтобы потом нажраться и самой кукухой не двинуться, – пробурчала Ларнелия, пять раз перечитав письмо и аккуратно положив его в подсумок своей разгрузки, которая была набита чем угодно, но не гранатами и не батериями для лазганов. – М, Крыс, ты вроде что-то говорил? Я просто тут... задумалась...

– Знаешь, думаю я могу тебе рассказать одну историю, которая быть может и найдёт своё место в твоей летописи, – всё ещё хмуро и глядя в пол произнёс Крыс, при чём взгляд свой перевёл на пальцы уже левой ноги, дабы его взгляд был ещё дальше от летописца.

– Да? С удовольствием выслушаю. Ещё одна история про коррупцию начальства с твоего мануфактория? – с лёгкой ироний спросила Ларнелия, не сразу распознав перемену настроения Крыса, который был тем ещё выдумщиком и все его рассказы были щедро приправлены богатым воображением, если не наглым враньём.

– Нет, это история о... о двух мышках, что жили себе и пытались сводить концы с концами. Они были не самыми честными, даже... даже скорее уж прямо скажем, бесчестными. Их волновала только их участь и участь друг дружки. У них не было никого кроме них самих. Такими миры Человечества сделали большинство его обитателей, хотя это конечно не оправдание.

– Так-так, записываю... – быстро отложив всё лишнее, ответила Ларнелия, достав чистый пергамент и подключив автоперо, пока сама сделала пикт через свой аугментический глаз и начала добавлять своей рукой свои отдельные правки. – Кем эти мышки приходились друг другу?

– Родственниками. Брат и сестра. Жизнь для них была игрой, а сами они были очень умненькими и смышлёными. Они всё схватывали на лету и может каких-то специализированных знаний им не хватало, но... но коэффициент эмоционального интеллекта у них