Таким образом, мещане (граждане) в своих отношениях к королю, к шляхте, руководились литовским правом; в отношении же к городу, у них было особое право, называемое магдебургским (город Магдебург — славянский Девин, на Эльбе — славянской Лабе). Право это, выработанное на западе могущественными городскими общинами (гильды, цехи), предоставляло городу полную власть самоуправления, избавляя его от насилий средневековой шляхты. С XIII века оно является в Польше (в Кракове с 1257 года; с XIV века в литовской Руси; в Вильне с 1387 года). Литовский великий князь Сигизмунд, наследовав брату своему Витовту, в 1432 году дал городу Вильно новую грамоту на магдебургское право. Продажа напитков переходила во власть города: «А также даем изнову первяйржеченному месту нашому вагу, на которой воск весят, и инне речи крамные, и какольвек товар имут важити. А шинкованье и зложенье вина, меду и пива, што польским языком словеть шротарство, с их пожитки и приходы тому жь месту нашому первореченный ужитож, а полепшенье нашего места Вилни, и с полна моц владати мают. А также хочем первореченные мещане плат корчомный на каждый рок нам и хто по нас будет нашим наместником имают платити, как первый издавна тот истый плат давали и платили». Александр, сын и преемник Казимира IV, наследовав Литву, в 1498 году дал магдебургское право Полоцку: «В моц войтовскую переданы бышо вси горелого вина делатели»; городу дано право иметь в году три ярмарки; чужие купцы (рижские) могли продавать вино «кольве какое и пиво немецкое не иначе, как целою бочкою». В следующем 1499 году дана была подобная грамота месту Менскому (Минску). «В мощ войтовскую» назначались две корчмы вольных, с платою четырёх коп грошей;[139] в пользу города поступал и восковой вес: «Допущаем теж в том месте нашом мети важницу, а теж капницу, и весь воск тамжо стопленный печатию их мают знаменовати и с того ужитки ку посполитому доброму мают ховати». Грамота подтверждена была Сигизмундом II в 1552 году. Преемник Александра, Сигизмунд I, в 1531 году дал месту Воинскому магдебургское право на основаниях ещё более свободных: «Бровары мають мещане по месту волные мети, и от чотырех солянок солоду (древняя питейная подать) мають нам давати по три гроши, а войт з радцы маеть солод выбирати, а со зхачок плат маеть теж в кождый год на двор наш даван быти, а с корчом своих капщизны не мають давати». Напротив, в грамоте сеневским мещанам 1534 года установлены были подати с корчом: «Который мещанин дерьжати в себе будеть корчму медовую и пивную, тот маеть дати на нас плату у год копу грошей, а который держати будет едно корчму пивную, тот маеть давати двадцать грошей, а хто корчму медовую без пива будеть держати, тот маеть давати у год полкопы грошей; а которые мещане корчом в себе мети не будут, и жадным шинком не будут ся обходити, тыи повинни будут давати в год от дому по шесть грошей». Некоторые особенные подробности в питейных сборах, развивавшихся без всякого насилия со стороны власти, мы видим в грамотах на магдебургское право, данных мещанам дисненьским (Виленская губерния): «Корчмы медовые, пивные, горелчаные, солодовки, бровары, от того всего как и плат маеть с того места нашого Дисеньского ити до скарбу нашого вечными часы потому, яко и в иных местах наших упривильеваных заховываеться. Ведь же, што се дотычет корчом пивных, о тые они нам господару били чолом, абы им волно в домех своих без даванья капей и иных платов пива держати, поведаючы, же и мещане полоцкие вольны были от капи пивное в домех своих шынк пивный вольне держати, тогды и мещане дисеньские потому ж мають быти заховани вечне з кгрунтов местских, которые им з ласки нашое господарское приданы и назначоны будут, а которые вжо на сесь час держат, с тых цыньш мають давати. Братство, кануны праздники годовые — тые мають мети два разы в рок на годовые праздники, коли сами межы собою постановят, — ведь же тым обычаем, яко бы тыми накупами корчмам а пожиткам нашим шкоди не было». По некоторым случайным обстоятельствам, жители города или места иногда совершенно освобождались от питейных податей. Мещанам замка Озерища, возвращённого Польше в 1583 году, даны были вольности от всяких капщизн на восемь лет: «Меда, пива, горелку и иншые всякие речи шинковати, продавати и торговати, от всяких платов, цыншов, капщизн вольны будучи». Точно так же мещанам возобновлённого города Василева в 1586 году позволено было иметь «корчмы вольные, мед, пиво, горелку и иншое всякое питье в них держати и шинковати и добровольне всякими торгами и куплями торговати».

Не то уж было к концу XVI и в XVII веке, когда разгул шляхты, требовавшей одних лишь денег, помог жидам заарендовать всю Украину, и город, доселе самоуправлявшийся, кланялся теперь жиду. Сигизмунд III, несчастный преемник Стефана Батория, в 1594 году даёт мещанам оршанским грамоту на магдебургское право и вместе с тем ставит город в полную зависимость от Шимана Шлинича, жида-арендатора. Грамота говорит: «Волно теж мещанам пива, меды, горелки на свои потребы варити и мед сытити, и горелки курити, ведже на продажу, одно на веселье девки або сына своего, на хрестьбины и на богомолье; вшакже маеть таковый кождый арендаром, або хто аренду корчомскую держать будет, або в том скарбу короля его милости ниякое шкоды не было, — а на таковые сватьбы, хрестьбины и на богомолья мещанские нихто з козаков, альбо драбов, до мещан свовольне, не будучи прошоными, ходити не маеть. А тые вси цинши и доходы пеняжные будуть повинни мещане оршанские отдавати до скарбу короля его милости в кождый год о светом Михаиле свята римского, так з волок, як и с пляцов и огородов, и иншии повинности, а хто бы не отдал того децкованого гроша одного с корчом местцких оршаньских, в которых мед и пиво шинкуют, и от горелки, которую теперь держит жид Шимон Шлинич, платит за нее в кождый год аренды по коп триста пятьдесят».

Грамоты на магдебургское право больше уже не соблюдались, и города жаловались королям и просили о подтверждении грамот. Так было при Сигизмунде I, несмотря на то, что он сдерживал ещё неистовство шляхты. В 1527 году мещане полоцкие приносили жалобу «на кривды, утиски, ограбежи и озломанье права их Майтборского, что ся им стало от его милости воеводы полоцкаго, старосты дорочинскаго, пана Петра Станиславича Кишки». Кроме его милости пана Кишки, мещане жаловались и на «всих князей и панов и бояр полоцких и на игуменью и на бернардыны». Наконец, иногда совершенно запрещались вольные корчмы. Великий князь литовский Александр, получивший польский престол в 1501 году, грамотой 1505 года оставил смольнянам вес медовый, но корчмы запретил: «А корчмы въ городѣ Смоленску не держать». Василий Иванович, возвратив его в 1514 году, тоже дал грамоту, чтобы «намѣстникамъ и окольничимъ, и княземъ, и бояромъ, и мѣщаномъ корчемъ не держати». Зато Сигизмунд, снова овладев Смоленском, грамотой 1611 года позволил смольнянам иметь за городом винокурню, приготовлять дома и продавать всякие напитки. Жиды-арендаторы изгонялись из города.

Чтобы с большей ясностью представить положение южнорусского города в отношении экономических судеб, которые постигали его в разное время, проследим для этого историю корчемных учреждений Киева.

Насельниками Киева были поляне, «мужи мудри и смыслени». Из положительных сведений о Киеве, доходящих до нас от половины IX века, известно, что Киев был средоточием, к которому тянулись люди из Рязани, Ростова, Мурома, из Волынца красна Галичья; куда сходились немцы и венды, чехи и морава. Киев был в близкой племенной связи с придунайским славянством, и певцу о полку Игореве слышались песни дев на Дунае, которые вились через море до Киева. Киев хорошо был известен скандинавам, германцам и грекам. Константин Порфирородный (X век) упоминает, что у Киева сходились суда из Новгорода, Смоленска, Любеча и Вышгорода; Дитмар (конец X века) и Эдингард[140] (под 1018 годом) говорят, что в Киеве было восемь торжищ; Адам Бременский (XI век) приравнивает его Византии: aemula scepti Constantinopolitani. Иностранные свидетельства подтверждаются и русскими летописями, из которых видно, что в X веке Киев заключал договоры с соседями, в XI веке Ярослав построил новый город — город велик Киев, с Золотыми воротами (1037). Предания о Золотых воротах, о тогдашней жизни, о тогдашней славной киевской женщине, сохранённые в памяти народа, дошли до настоящего времени. Благосостояние города возрастало. В 945 году Подол был ещё ненаселён (на Подольи не седяху людье), а в 1067 году там было торговище, куда кияне сбирались на вече. Город, богатый и роскошный, соблазнявший дикаря Болеслава, несомненно имел корчмы, или гостильники и гостиньницы, стоявшие по гостиньцам (большие дороги), но монахи, писавшие летописи, не оставили об них никаких сведений. Осталось известие о жидах, издавна живших в Киеве и в XII веке захвативших в свои руки торговлю солью.