— Нас всех так воспитывали. Но родители бывают разные, — и он посмотрел на меня с усмешкой, — порой родители не ведают что творят, преследуя свои цели.

Слушайте, Джей-тупица растёт и умнеет на глазах.

— Согласен. Но я не смогу оторвать Грейс от её семьи. Не имею на это никакого морального права. Если она сама решит со своей матерью, то это уже другой разговор, — ответил ему.

— Я и не говорю, чтобы ты украл её и спрятал. Но обозначить свою позицию по этому вопросу ты имеешь право, — спокойно пробормотал он, заглядывая под рулевое управление.

— Моя позиция – это жениться на ней. Как думаешь, она адекватно воспримет это в нынешних реалиях?! — с сарказмом выпалил.

Джей замер и посмотрел на меня.

— Жениться? Не рано?

— Для меня в самый раз. Не вижу смысла чего-то ждать, когда точно уверен в своём выборе.

Он внимательно изучал моё лицо, явно думая о своём.

— И давно ты это понял? — спросил он, всё ещё пребывая в размышлениях.

— Что? Что хочу жениться на ней?

Он кивнул.

— С первого взгляда. Я просто увидел и подумал, что она будет моей, — ответил ему и наблюдал как шестерёнки этого тупицы завертелись. Даже слышен был характерный звук, клянусь!

— Любопытно. Знаешь какая моя первая мысль, когда я увидел Хлою? — внезапно спросил он.

Я улыбнулся и выгнул бровь.

— Что это лицо мне знакомо. Я смотрел, изучал её, пока сидел за установкой и стучал дровами[1] и пытался вспомнить, где я её видел. Но так и не вспомнил. Но оторваться не смог. Мои глаза словно прилипли к ней, блуждая по глазам, скулам, губам и волосам. Потом я понял, что видел её задницу раньше и залип однажды на ней. Но, чёрт подери, её лицо будто знакомо мне с рождения, — задумчиво ответил он с легкой улыбкой на губах.

Да ты серьезно попал, чувак.

[1] Сленг среди музыкантов. Дрова – барабанные палочки.

Всю ночь проплакав в подушку, я пыталась осознать, что произошло и что будет дальше. Майкл стал для меня близким человеком. Я не могла представить, что мы перестанем видеться и общаться. Я не хотела заканчивать. Но был ли у меня выбор?

Мать по пути домой рассказала мне в подробностях что она пережила и чувствовала. Как отец Майкла сломал её жизнь и веру в мужчин. Что с тех пор она ненавидит всё, что связано с танцами и весельем. Теперь понятно почему мне вечно запрещали всё с этим связанное. Теперь всё встало на свои места.

Она также рассказала, что через два года после этой ситуации познакомилась с моим отцом, полной противоположностью Хорхе. Внешне и по темпераменту они совершенно непохожи. Год он её добивался, не отходил и был всё время рядом, показывая свою любовь. В итоге мать решила, что лучше пусть её любят, чем она и вышла за него замуж. Она позволяла себя любить, в глубине души страдая по другому и живя в прошлом. А мой отец слишком любит мать, чтобы вспомнить о своей гордости. Наверняка он переживал, что мать такая холодная с ним.

Теперь понятно, почему я единственный ребёнок в семье. Я всё время просила родителей о братике или сестричке, но мать наотрез отказывалась. Видимо, она просто не хотела больше детей от моего отца. Родив меня, она будто выполнила свой долг перед мужем и больше не желала возвращаться к этому вопросу. Зато для отца я была самой любимой и долгожданной.

Если честно, я не понимаю как мой отец всю жизнь провёл с женщиной, которая смотрит сквозь него. Сейчас для меня стало очевидным, что она не забыла и не простила Хорхе. И это отвратительно.

— Ещё раз повторяю: никаких танцев, никаких встреч, ничего с этим парнем у тебя не будет! Если я узнаю, что ты продолжаешь с ним эту связь, то забудь о Нью-Йорке и престижном обучении! Ты никуда не поедешь. Останешься здесь под моим присмотром — прорвался хладнокровный голос матери в мой мозг. Я уставилась в кружку с кофе, завтракая перед школой.

— Он не виноват в поступке своего отца! — все ещё пыталась защитить Майкла.

— Мне всё равно. Ты не будешь общаться с ним! Он и тебя потом бросит. Они все такие. Сначала танцуют, шепчут сладкие слова, заманивают в свои сети, а потом машут ручкой и идут к новой жертве! — повысила голос мать.

— Но ведь Хорхе двадцать лет уже женат на Кристин! Значит никуда дальше неё он не пошёл! — завелась я.

— Во-первых, сбрось децибелы. Ты с матерью разговариваешь. Во-вторых, они кобели! Он ей небось изменяет направо и налево! — процедила мать, сверля меня холодными серыми глазами.

Не верю. Вот хоть убейте меня, я не поверю, что Хорхе изменяет своей жене. Он о ней с такой любовью и трепетом рассказывал в Пуэрто-Рико. И звонил ей постоянно по видеосвязи. Он скучал, он мечтал побыстрее вернуться к ней.

— Мам, то, что он предал тебя, ещё не означает, что он предаст свою жену, — пыталась воззвать к разуму.

Но видимо зацепила не ту струну.

— Что?! Ты ещё смеешь его защищать?! Он кобель сраный! Использовал меня! Выбросил за ненадобностью! Я твоя мать, и ты должна быть на моей стороне. Ты женщина, в конце концов! — взревела она.

О боже… это бесполезно. Хорошо, что папа ещё не вернулся. Ему было бы больно услышать и увидеть, что его собственная жена все ещё помнит своего бывшего.

— Я не защищаю. Просто он её очень любит. Он буквально дышит ею. Поэтому я и не верю, что он кобель, как ты говоришь, — спокойно ответила ей.

— Они любят каждую первую встречную. Поверь мне, не ты первая, не ты последняя, кто поверил в их томные сказки с придыханием, — передёрнула она плечами.

Майкл. Интересно, как он там? Думает обо мне? Или потанцевали и хватит?

— Ладно. Мне пора в школу, — ответила ей, встав из-за стола.

— Дочь, я тебе не враг. Я всю жизнь оберегала тебя от подобного. Включи свою голову и не позволяй всяким породистым кобелям вешать лапшу на уши, — уже спокойнее произнесла мама.

— Хорошо, — только и ответила я и пошла за своей сумкой.

Я пока не знаю, что мне делать. Но