Горчаков видел, как среди деревьев кружились всадники, их кони храпели и ржали, выдыхая густые клубы пара, глубокий снег плескался под копытами, как вода. В морозном воздухе носились крики, лязг клинков и глухой стук от ударов по щитам. Такие же звуки доносились из глубины леса: там, ближе к реке Прорве, тоже шел бой. И все это почти заглушали гул, грохот и рев со стороны Оки. По поводу этого шума у Олега промелькнула ассоциация с футбольным стадионом, на котором только что забили решающий гол.

В обстановке Горчаков разобрался сразу, поскольку все это он предполагал заранее. По законам Монгольской империи, жизнь потомков Чингисхана была священной, посему в критической ситуации всем, оказавшимся поблизости от попавшего в беду чингизида, рекомендовалось забыть о себе и спасать хана ценой собственной жизни. Если потомок «Потрясателя Вселенной» погибал в бою или как-то еще, то все, находившиеся в данный момент поблизости и допустившие такое непотребство, приговаривались к смерти.

Впрочем, из «своей» истории Олегу был известен только один подобный случай, когда хана Кюлькана русские убили в битве под Коломной. Сама эта битва, по сообщению Рашида-ад-Дина, длилась три дня. Ни в Китае, ни в Хорезме, ни в Европе монголы чингизидов не теряли.

– Значит, охранные сотни остались задержать противника, – рассудил Горчаков, – а ханы с избранными нукерами ударились в бега. Этот отряд мы рассекли, и большую его часть сейчас кончают суздальцы.

Олег поднял забрало.

– Виряс, Рузава, Москай, Чамза! – назвал он имена своих дружинников-мокшан. – Сейчас вы поскачете к Прорве, туда, где я свалил двух первых ворогов. Снимите с них оружие и брони. Если увидите их коней, то изловите и приторочите к седлам монгольское добро. Там, наверное, один еще жив, так вы его добейте!

Горчаков хотел одеть всех своих ребят в хорошие доспехи и не собирался упускать случая пополнить дружинный арсенал. А еще ему приглянулись монгольские палаши. Фактически они представляли собой прямые мечи с метровым лезвием, коротким перекрестьем и длинной рукоятью без навершия. Концы их клинков были обоюдоострыми, а дальше заточка шла только с одной стороны.

Конь, доспехи и оружие поверженного противника по средневековым законам принадлежали победителю. Олег оставил еще пятерых бойцов для сбора своих трофеев и, взяв с собой только Учая и Вадима, поскакал по следам вырвавшихся из окружения монгольских ханов. Горчаков признал, что решение передвигаться по лесу со знаменосцем было не самой удачной его идеей, поэтому Берислава он тоже оставил с остальными.

Проехав где-то с пару километров по широкой полосе размешанного копытами снега и не догнав противника, Олег всерьез начал опасаться, что приговоренных заочно чингизидов он бездарно упустил. Но тут конь вынес его на лед Прорвы, которая текла здесь параллельно Оке.

Посмотрев направо, он увидел вдалеке всадников, несущихся по руслу реки. Горчаков повернул коня и помчался следом.

Пригнувшись в седле, Олег приподнимался и опускался на стременах в такт скачкам своего жеребца, который буквально стлался надо льдом в бешеном галопе. Этот аллюр в русской императорской армии называли «три креста». Но у монгольских царевичей и их приближенных были великолепные кони: завидев преследователей, они тоже пустили своих скакунов в полный галоп, и расстояние до них, вместо того чтобы сокращаться, начало увеличиваться.

– Уйдут, гады! – рычал Олег, но сделать ничего не мог.

Деревья по берегам реки мелькали, как в калейдоскопе, морозный ветер с гулом задувал в щель забрала. Впереди показалась огромная ель, с которой совсем недавно Горчаков наблюдал за подготовкой к битве. За ней Прорва свернула к Оке, и монголы исчезли из вида. Проскочив поворот, Олег увидел белую ледяную «трассу», убегавшую вдаль, а вот монгольских ханов на ней уже не было!

Горчаков даже не успел испугаться этому открытию. Он моментально вспомнил, что чуть ниже поворота в Прорву с юга впадала еще одна речушка. Вот только Ока делала здесь зигзаг в виде буквы «S» и от места впадения Прорвы резко уходила на юго-запад, соответственно, монголы, двигаясь вверх по безымянной речушке, удалялись от своего обоза и рано или поздно должны были свернуть в лес. Но сначала придержать коней. Вот тут Олег и надеялся их настигнуть.

Речка, названия которой Горчаков не знал, оказалась такой ширины, что по ней смогли бы проехать рядом не больше трех всадников. К тому же она была довольно извилистой. Вадим и Учай еще раньше сильно отстали от Олега, а теперь и вовсе исчезли из поля зрения. Монголов Горчаков тоже не видел. Он старался высмотреть место, где враги могли свернуть в лес. Но снег вдоль берега везде был гладким, и следов на нем не наблюдалось.

Преодолев очередной поворот, Олег слегка опешил, увидев выстроившихся на льду монголов. Их было двенадцать. Трое в первом ряду держали в руках готовые к бою луки, а следующая троица – обнаженные палаши. За воинами расположились ханы: Бури, Аргасун и Кюлькан. Последнего Горчаков опознал, несмотря на то что никогда прежде не видел. Просто он читал, что Кюлькан сильно походил на отца. Такой же рыжий и не только. Чингисхан выделялся среди приземистых монголов высоченным ростом и богатырским телосложением. А его сынок и вовсе был чуть ниже далеко не маленького Олега.

Длинный ламеллярный доспех Кюлькана был набран из позолоченных пластин. Шлемы у всех трех чингизидов тоже светились жирным желтым блеском. За каждым из ханов стоял знаменосец, который держал его личный туг. Он представлял собой древко с круглым выпуклым щитом наверху. По краю щита проходил, бортик, придававший ему сходство с низкой чашей. Из этой чаши свешивалась настоящая щетка из белых лошадиных хвостов. Верхние части тугов, естественно, были отлиты из чистого золота.

Все это Горчаков рассмотрел за доли секунды, а потом ему навстречу брызнули стрелы. Олег пригнулся в седле и вдруг почувствовал, что оно стремительно уходит из-под него куда-то вниз, а сам он продолжает нестись вперед.

Горчаков чудом успел выдернуть ноги из стремян и кое-как сгруппировался. Дальше он перелетел через шею падавшей лошади, совершил кувырок, сильно ударившись при этом головой и плечом, потом чувствительно приложился о твердую поверхность копчиком и поясницей и, наконец, со скрежетом проехался по льду.

Конь скакал со скоростью под шестьдесят километров в час, и у Олега сложилось ощущение, будто он слетел с мотоцикла и его протащило по обледенелому асфальту. Половецкий жеребец рухнул почти в полусотне метров от монголов, а его хозяин остановился только в паре десятков шагов от них.

Пока ошеломленный падением Горчаков поднимался на ноги, кочевники успели наложить на луки по новой стреле, а один из воинов второго ряда сунул палаш в ножны, снял с седельной луки аркан и стал протискиваться между стрелками.

В принципе, понять их мысли было не сложно. Монголы, почувствовав себя в безопасности, решили воспользоваться случаем, взять языков и с их помощью разобраться, во что они вляпались.

Утвердившийся на ногах, Олег услышал за спиной топот копыт. Это приближались Вадим и Учай. Воины первого ряда вскинули луки.