на него, на нас с Лоли (Екатерна Ивановна Буш, няня Сергея. – Б. С.), что не досмотрели. Сергей стоял, бледнел, синел. М.А. уложил его, перевязал палец. Вызвали Блументаля. Тот успокоил». Но, похоже, судьба прототипа доктора Борманталя была печальной. Елена Сергеевна 23 февраля 1938 г. записала: «М.А. говорили, что арестован доктор Блументаль (!). Что все это значит?» Скорее всего, в период Большого террора доктор Блументаль был арестован либо за неподходящее социальное происхождение, либо в рамках так называемой немецкой операции НКВД, в рамках которой в 1937–1938 гг. репрессировались лица немецкой национальности.

Фамилия «Швондер», скорее всего, образована Булгаковым от немецкого слова Schwan (лебедь), так что по-русски она бы могла переводиться как «Лебедев». Строго говоря, в случае такой этимологии фамилия председателя домкома должна была звучать Schwanner, или Schywander, «Швандер», но по-русски такое звучание было бы слишком резким, и Булгаков смягчил его до «Швондера» (по-английски «лебедь», swan, звучит как «свон» [swan], точнее, как нечто среднее между «свон» и «суон». Возможно, в этой фамилии содержится намек на Павла Ивановича Лебедева-Полянского (псевдоним Валериан Полянский) (1882–1948), члена РСДРП(б) с 1902 г., комиссара Литературно-издательского отдела (ЛИТО) Главполитпросвета Наркомпроса, где Булгакову довелось работать в 1921 г., Председатель Всероссийского Совета Пролеткульта в 1918–1920 гг., главный редактор издательства «Пролетарская культура» в 1918–1921 гг., начальник Главлита в 1921–1930 гг., автор книги «Ленин и литература» (1924) и сборника статей «На литературном фронте» (1924). Если Лебедев-Полянский узнал себя в Швондере, то у «Собачьего сердца» тем более не было шансов пройти цензуру. Заметим, что у Швондера «на голове возвышалась на четверть аршина копна густейших вьющихся черных волос». На широко известной фотографии 1905 г. П.И. Лебедев-Полянский запечатлен с большой копной черных волос на голове. В январе 1931 г., выступая на совещании заведующих крайобллитами, он заявил: «Мы очень долго возились с такими писателями, как, например, Булгаков. Мы всё рассчитывали, что Булгаков как-нибудь сумеет перейти на новые рельсы, приблизиться к советскому строительству и пойти вместе с ним попутчиком, если не левым, то хотя бы правым или средним, или каким-нибудь другим. Но действительность показала, что часть писателей пошла с нами, а другая часть писателей, вроде Булгакова, не пошла и осталась самой враждебной нам публикой до последнего момента… Булгаков представил роман ещё замечательнее. Какой-то профессор подхватил на улице собачонку, такую паршивенькую собачонку, никуда не годную, отогрел её, приласкал её, отошла собачонка. Тогда он привил ей человеческие железы. Собачонка выровнялась и постепенно стала походить на человека. Профессор решил приспособить этого человека в качестве слуги. И что же случилось? Во-первых, этот слуга стал пьянствовать и буянить, во-вторых, изнасиловал горничную, кажется. Потом стал уплотнять профессора, словом, безобразно себя вёл. Тогда профессор подумал: нет, этот слуга не годится мне, и вырезал у него человечьи железы, которые ему привил, и поставил собачьи. Стал задумываться: почему это произошло? Думал, думал и говорит: надо посмотреть, чьи же это железы я ему привил. Начал обследовать больницу, откуда он взял больного человека, и установил – «понятно, почему всё так вышло, – я ему привил железы рабочего с такой-то фабрики». Политический смысл тут, конечно, ясен без всяких толкований. Мы, конечно, не пропустили такой роман, но характерно, что была публика так настроена, что позволяла себе подавать такие романы. Я бы сказал, что сейчас таких романов не подают, но нечто в таком роде всё ещё бывает, а наши товарищи всё ещё печатают». Неизвестно, узнал ли себя Лебедев-Полянский в образе Швондера.

Прототипом того персонажа, которого в первой редакции С. с. зоут Виталий Александрович, а в позднейших редакциях – Петр Александрович, по мнению Б.С. Мягкова, мог послужить Варлаам Александрович Аванесов (Сурен Карпович Мартиросов/Мартиросян) (1884–1930), член РСДРП с 1903 г., с 1914 г. большевик, окончил медицинский факультет Цюрихского университета. В 1924–1925 гг. заместитель наркома внешней торговли СССР. В 1922–1927 гг. член ЦИК СССР, с 1925 г. член Президиума Высшего совета народного хозяйства СССР, начальник Главной инспекции ВСНХ СССР. Именины Полиграфа Полиграфовича Шарикова празднуются в повести 4 марта, потому что 4 марта 1918 г. вышел подписанный председателем Совнаркома РСФСР В.И. Лениным декрет «О праве граждан изменять свои фамилии и прозвища». Им предусматривалось:

«1) Каждому гражданину Российской Советской Федеративной Республики по достижении им восемнадцатилетнего возраста предоставляется право изменить фамильное или родовое прозвище свободно, по его желанию, поскольку этим не затрагиваются права третьих лиц, обеспеченные специальными узаконениями.

2) Лица, желающие изменить свое фамильное или родовое прозвище, обращаются по месту своего жительства к заведывающему отделом записи браков и рождений и лично представляют ему о том письменное заявление с приложением документов, удостоверяющих их личность, или копий этих документов, засвидетельствованных установленным порядком.

3) О сделанном заявлении заведующий отделом составляет протокол, опубликовывает его за счет просителя в местной правительственной газете в двухнедельный срок и одновременно пересылает для опубликования в правительственную газету центральной власти, а также извещает учреждение, ведущее списки об уголовной судимости». Поскольку возможность получить новые имя и фамилию Шариков обрел благодаря напечатанию соответствующего объявления в газете, т. е. благодаря полиграфии, он решил именоваться Полиграфом Полиграфовичем.

Профессор Преображенский вспоминает «одного из своих прежних пациентов, толстого и рослого человека в военной форме». Здесь подразумевается Михаил Васильевич Фрунзе (1885–1925), профессиональный революционер, в январе 1925 г. сменивший Л.Д. Троцкого на посту председателя Революционного военного совета СССР и наркома по военным и морским делам. Фрунзе страдал от язвы желудка, но, в отличие от булгаковской повести, проведенная ему операция оказалась неудачной, и 31 октября 1925 г. он скончался. Кстати сказать, эту операцию 29 октября сделал В.Н. Розанов, которого также считают одним из прототипов Филиппа Филипповича Преображенского.

Булгаков упоминает «магазин электрических принадлежностей братьев Голубизнер на Мясницкой улице» – современный магазин «Инструменты» (Мясницкая улица, 15). Фамилия «Голубизнер» была придумана писателем в связи с голубоватой вывеской на их магазине, что и дезориентировало Шарика, который принял вывеску «голубоватого едкого цвета» за вывеску мясного магазина. В позднейшей редакции вместо «братьев Голубизнер» стало «братьев Голуб», чтобы намек на еврейскую национальность владельцев магазина был не столь явным.

«Тайному другу»

Повесть, имеющая подзаголовок: «Дионисовы мастера. Алтарь Диониса. Сцены». При жизни Булгакова не была закончена и не публиковалась. Впервые: Памир. Душанбе, 1987, № 4. На первой странице рукописи указано время написания Т. д.: «Сентябрь 1929 г.» и заметка: «План романа» (впоследствии по канве повести Булгаков стал писать тоже незаконченный и автобиографический «Театральный роман»). Обстоятельства создания Т. д. приведены в воспоминаниях третьей жены писателя Е.С. Булгаковой: «Летом 1929 года я уехала лечиться в Ессентуки. Михаил Афанасьевич писал мне туда прекрасные письма, посылал лепестки красных роз; но я должна была уничтожить их перед возвращением