на пути из Гельфа в Здешов. И мне казалось тогда, что ничего не сможет уменьшить любовь этой женщины ко мне. Но, похоже, я был слишком самоуверен, и теперь, словно мрачная тень, между нами возникла пропасть недопонимания и сомнений, причину возникновения которой я не мог понять.

Недовольство тетушки Радомилы, возможно, действительно, оказало сильное влияние на Иржину. Тетушка, разумеется, была консервативной сторонницей архаичных традиций и устоев, в то время, как сама Иржина вела себя, наверное, слишком даже раскованно для этого времени. И потому недовольство графини Радомилы племянницей могло заставить баронессу усомниться в своих чувствах ко мне. Но, неужели же она настолько слаба, чтобы позволить тетке командовать собой?

Одиночество, словно ледяная паутина, обвивала мою душу, и я понимал, что не могу позволить себе погружаться в эти мысли о своей личной жизни слишком глубоко, ведь это способно привести к унынию и даже к отчаянию. А мне совсем не хотелось впадать в депрессию накануне важных событий. Но, если разобраться, то, по сути, кроме Иржины, у меня в этом мире, куда я так неожиданно попал, до сих пор не имелось ни одного близкого человека.

Я попытался переключиться на другое, вспомнил о своих солдатах и о том, как мы вместе противостояли французам. К счастью, ничего в этом плане не изменилось, солдаты, как и прежде, полагались на меня. И я знал, что должен быть для них и впредь опорой и авторитетом, а не слабым звеном. Я понимал, что надо постараться быть сильным в любых ситуациях, демонстрируя бойцам положительный пример собственного служения Отечеству. И я остро чувствовал бремя ответственности за судьбы этих своих подчиненных из Семеновского полка, которые нежданно-негаданно поступили в мое распоряжение, оказавшись на одном перекрестке жизненного пути со мной, когда они пришли в замок Гельф, ведомые поручиком Дороховым. Лица бойцов, встающие пред моим мысленным взором с выражениями надежды и ожидания моих приказов, вдохновляли. И мои внутренние метания постепенно успокаивались.

Уже все-таки засыпая, я вернулся к своим попаданческим мечтам о прогрессорстве, подумав о том, что мог бы соорудить что-нибудь интересное и полезное уже прямо тут, на этом месте, в Здешове. Ведь в городке имелись не только склады и арсеналы, предназначенные для мятежной армии, но и мастерские оружейников. И, воспользовавшись помощью местных мастеров, можно было бы попробовать соорудить, для начала, хотя бы миномет или огнемет. Вот только, я отдавал себе отчет, что, в таком случае, эти мои «изобретения» сразу окажутся не в России, а в руках мятежников, которые неизвестно еще, чего добьются в своей борьбе за Великую Моравию. Ведь результат этой борьбы вовсе не был пока предопределен. С этой кашей из разных мыслей, крутящихся в моей голове, я и заснул.

Глава 20

Я проснулся от громкого колокольного звона. Вскочив с постели, я сразу же бросился к окну, распахнув его настежь. Повсюду в Здешове гудели колокола. И звон далеко разлетался с колоколен над городскими крышами. Вспомнив, что сегодня уже 24 декабря, я сначала подумал, что такой непрерывный звон связан с днем рождественского сочельника. Но, как вскоре выяснилось, власти приказали звонить совсем по другому поводу.

Из окна моей комнаты было видно улицу. И я сразу заметил приближение австрийского офицера на черном коне. Он поежился в своей шинели под зимним ветром, когда поравнялся с нашими часовыми и спешился возле них, отдав поводья коня одному из солдат. Потом он пошел ко входу в казарму, и я хорошо разглядел лицо этого офицера из своего окна. К нам в расположение пожаловал капитан Дитрих Шульц, один из адъютантов графа Йозефа. И мне сразу стало ясно, что его послали за мной.

— Позвольте полюбопытствовать, что за звон? — поинтересовался я, едва графский посланец переступил порог моей комнаты.

— Это сигнал всеобщего сбора для населения. Граф намеревается обратиться к народу. Он просит, чтобы и вы, князь, присутствовали, — поведал Дитрих.

Я быстро оделся, стараясь не терять ни минуты. Покинув казарму в сопровождении капитана, я почувствовал, как холодный воздух зимнего утра проникает в мою душу. А вокруг по-прежнему повсюду слышался гул колоколов, словно предвестник перемен, которые неумолимо надвигались на город Здешов. Когда я понял причину, по которой звонили в колокола с самого утра, этот звон, который вначале показался мне праздничным, теперь обрел совсем другое значение. В его ритме звучала тревога, предчувствие чего-то важного, возможно, даже судьбоносного для каждого горожанина.

— Всеобщий сбор? — повторил я, стараясь скрыть волнение, охватившее меня, — но, о чем же будет говорить граф?

Дитрих, поправляя свою саблю в ножнах, висевшую на левом боку прежде, чем забраться в седло, взглянул на меня с некоторой долей уважения, но, одновременно, в его глазах читалась и тревога.

— Граф намерен сделать объявления, касающиеся нашего положения. Ситуация становится все более сложной, князь. Горожане должны быть готовы к любым неожиданностям, — произнес он. Его голос звучал низко и уверенно, но в нем была заметна и интонация беспокойства, когда он добавил:

— Еще он просил передать вам, что хотел бы, чтобы вы тоже произнесли небольшую речь. Нужно успокоить людей, что Россия на нашей стороне и поддерживает нас.

Я кивнул, понимая, что в воздухе витает не только холод зимы, но и дух перемен, который может изменить все. А мысли о том, что мои слова и действия могут повлиять на судьбы многих людей, наполняли меня одновременно гордостью и страхом. Когда мы прибыли к месту встречи, меня поразила картина, открывшаяся передо мной. Люди, собравшиеся на площади, напротив ратуши, были разного возраста и сословий. На их лицах читались ожидание и тревога. Все взгляды были устремлены к балкону ратушного здания, где уже возвышался граф, окруженный штабными офицерами и представителями магистрата. Фигура главнокомандующего, несмотря на зимнюю стужу, излучала уверенность и решимость.

— Дорогие мои сограждане! — начал он, как только звон колоколов оборвался так же внезапно, как начался, и голос графа громко зазвучал над толпой на фоне наступившей тишины, — мы живем в очень непростое время. Наши земли подвергаются угрозе со стороны французов. И прямо сейчас французы стоят перед входом в Здешовскую долину. Нам предстоит трудная борьба. И потому мы обязаны объединиться, не только как подданные Австрии, но, в первую очередь, как жители Великой Моравии! Мы должны быть готовы защищать нашу землю, наше прошлое и наше будущее, наши дома и семьи! И каждый из нас должен осознать свою роль в этом