князь, оборачивая свой гнев уже на своих жену с дочерью. Одновременно с этим хлопнул себя рукой по лбу. Княжна на ней еле удержалась.

Светлейший князь Якутии был сильным и высоким красавцем. Почти с меня ростом. И сейчас горой возвышался над маленьким чайным столиком.

Поняв, что сейчас достанется дамам, я поднялся со стула. Не хотел, чтобы в моих косяках начали обвинять женщин. Негоже, чтобы они брали вину на себя.

— Ваша Светлость, — сказал я, ставя чашку на стол. Холодный взгляд вернулся ко мне. Аж пот по спине побежал. Тяжело говорить со вторым по силе человеком в Империи, но отступать я не собирался. — Вы правы, я неосмотрительно подверг вашу дочь опасности, и, задержись я хоть на минуту, она могла быть уже мертва.

— Тогда и ты был бы мёртв! — снова пророкотал князь. В его голосе послышался вой бури.

— Своей вины я не отрицаю, Ваша Светлость. Я готов понести наказание, если вы того пожелаете. Но сперва хочу кое-что сказать. Мой отец придерживался свода строгих правил. Часть из них он передал мне. Одно из этих правил гласит: не думай о совершённых ошибках, думай, как их исправить. Я сделал всё возможное, чтобы найти вашу дочь и спасти. Именно благодаря ей были ликвидированы сразу три рода — предатели Империи…

— Совершенно так, — кивнул герцог Билибин, хрумкая сушкой. — Как статский советник на службе Императора подтверждаю слова Дубова.

Розовое на востоке небо выстрелило солнечными лучами. Занимался рассвет.

— Я знаю, кто вы, герцог, — холодно отрезал князь Онежский, а Билибин аж подавился от неожиданности.

— Хм… — хмыкнул, прочистив горло, герцог. — Тогда в своём отчёте я так же укажу, что вы и ваша дружина оказали посильную поддержку в силовом решении вопроса. И имеете полное право на треть имущества этих родов.

Гнев Светлейшего начал стихать. Руки его повисли вдоль тела, и он опустился на стул.

— Благодаря вашей дочери, Ваша Светлость, — снова заговорил я, — другие девушки, знатные или нет, смогут спокойно здесь жить и учиться. В том числе и сама Василиса.

Долгую минуту князь молчал, затем взял в руки чашку с горячим чаем, который мгновенно остыл, и отпил его. Женщины замерли по обе стороны от его фигуры.

Наш столик стоял у изрытой снарядами лестницы, ведущей в особняк Михайлова. Точнее, в его остатки. Неподалеку горел остов какой-то боевой машины с большой пушкой, и ветер иногда доносил запах копоти.

Наконец князь сказал:

— Я нанял лучших учителей и тренеров, чтобы сделать свою дочь сильнее. Я уделял ей всё своё свободное время, пока она жила в Якутстке, чтобы она стала счастливее. И что я вижу, прибыв сюда? Счастливую улыбку дочери, когда она узнаёт, что барон Дубов жив. И всплеск мощной силы… Не хочу этого признавать, но рядом с тобой, Дубов, она становится сильнее. И счастливее… Мне это не нравится.

— То же самое мой отец говорил тебе про меня, помнишь? — вмешалась княгиня.

Владимир дёрнул плечом, и княгиня умолкла. Но положила на плечо свою ладонь. Я же молчал.

— Мне это не нравится, — повторил князь. — Но впереди Империю ждут смутные времена. Нам всем нужно стать сильнее, если мы хотим их пережить. Дочь, — он глянул на Василису через плечо, — я позволю тебе остаться с Дубовым, но чтобы больше никаких авантюр подобного рода! Ловли на живца и так далее. Это ясно?

— Как скажешь, папочка, — склонила голову Василиса.

Но я-то видел, как она ехидно прикусила губу! Небось у самой уже на уме пара авантюр. Любительница приключений, блин.

— А вы, Ваше Благородие, поклянитесь, что не допустите, чтобы с головы моей дочери хоть один волос упал.

— Клянусь, — тут же ответил я.

С облегчением выдохнул и сел обратно на стул. Чай уже остыл.

— Хорошо, — кивнул князь. — Тогда обсудим дела, а затем я вернусь к своим обязанностям в акватории Чёрного моря.

Естественно князь не сказал, что у него за дела в Чёрном море. Наверняка государственной важности, но меня они пока не касались. И хорошо. Я планировал пару недель отдохнуть и просто заняться учёбой.

Следующие несколько часов мы провели за обсуждением последствий ночного сражения. Приехал Сергей Никитич с кучей следователей, криминалистов и прочих служащихи. Следом появились спасатели, которые начали разбирать завалы, и скорая, помогавшая раненым и выжившим.

Как и предполагалось, князь Разумовский и герцог Короленко отправили свои дружины зачистить поместье Михайлова, чтобы замести все следы их деятельности. Затем, скорее всего, они планировали повесить всех собак на князя, сделав его главным и единственным предателем Империи. Не вышло. Их уже схватили и сейчас допрашивали в Имперской Канцелярии. А каким именно образом они связаны с заговором, нападением на академию и покушением на Павла, покажут документы. Наверняка под завалами что-нибудь найдут.

Эх, значит, скоро ко мне в гости нагрянет графиня Кремницкая, титулярный советник Канцелярии. Потому что где заговоры, там она. Пожалуй, надо купить пару ароматизированных свечей с запахом ванили. Скрасить мрачную атмосферу, которую Марфа Васильевна принесёт с собой. Ну и просто побесить её.

Насчёт трети имущества герцог не соврал. Михайловы похитили дочь Светлейшего князя Якутии, так что, защищая её, он был в своём праве. К тому же дело повернулось так, будто и Разумовские с Короленко приняли участие в похищении княжны. Коллективная ответственность и всё такое. Так что тех, кого не казнят, лишат всех титулов и всего имущества. Треть отойдёт государству, треть роду Онежских, а треть… мне.

Каким боком тут я затесался, не совсем понял. Плохо разбираюсь в таких тонкостях законов Империи. Мои знания сугубо фрагментарные, как сказал прибывший адвокат герцога, граф Акрапович. Это каким-то образом связано с тем, что и на меня было совершено покушение во время нападения на академию. Плюс по мне открыли огонь люди Михайловых, пока я, «выполняя свой гражданский долг, пытался вернуть охрану поместья на сторону закона, тем самым вынудив к ответным действиям». Как-то так выразился Акрапович. Светлейший и герцог с его формулировками согласились.

Как по мне, всё это было шито белыми нитками, но… полагаю, они просто хотели меня наградить за спасение княжны, герцога и поимку семейства маньяков. Пусть и посмертную.

— Ох, ну и кашу вы заварили, — кряхтя, присел к нам Сергей Никитич. Он отряхнул пыльные ладони и одежду, пока слуга Онежских наливал ему чай. — Мне одних отчётов теперь месяц писать минимум. А я только старые закончил!

Мы по-доброму посмеялись над недовольством рыжего полицейского.

Солнце стояло уже высоко, даря последнее тепло перед скорыми холодами. Почти середина ноября всё-таки. Если не считать грандиозного побоища,