шестьдесят, пухленький, как шар, и коротконогий. Однако он всё равно оставался самым сильным воином в Империи. Он мог заставить вырасти и извергаться вулкан в любой точке Земли. Ну, если хорошо покушает с утра и выспится.

Высокий и худой чиновник вытянулся как струна.

— Да, мой господин?

— Ты придумал, как спасти нашу экономику?

— Нет, мой гос…

Султан в сердцах пнул Фараха под коленку.

— Ай! — запрыгал тот на одной ноге, затем выдавил: — есть одна идея, мой султан. Но вам она вряд ли понравится…

— Говори! — зло махнул рукой Сулейман и сел в огромное кресло во главе стола. Из-за своего роста он в нём буквально утонул.

— Война, мой господин… Война с Российской Империей.

— Зачем? — всплеснул руками султан. — Чтобы они через две недели Стамбул взяли? Хочешь, чтобы забота о наших подданных легла на плечи Императора Александра? Очень мудрый ход…

Сулейман скривился от предложения.

— Мы защитим Стамбул, — с поклоном поднялся бледный, как луна, человек. Он говорил по-османски с небольшим акцентом. Посол Британской Империи лорд Найтингейл. — Заключим договор, и наши корабли будут базироваться на пристанях Стамбула.

— Все вон! — рыкнул Сулейман, выгоняя чиновников и знать. С ними он потом поговорит, а сейчас хотелось выслушать посла наедине. Когда все ушли, султан продолжил: — Россия этого не допустит.

— Российской Империи нечего будет возразить. Мы, как три суверенных государства, и сейчас я говорю ещё и от лица Соединённой Америки, заключим союз. Наши военные корабли смогут занять позиции в акватории Стамбула, и Россия ничего не сможет возразить. Мы же не собираемся ходить по Чёрному морю. Всего лишь будем использовать ваш порт для пополнения припасов и ремонта. Официально.

Султан потёр щетинистый маленький подбородок и возразил:

— Они могут использовать это как повод для войны.

— Если так случится, то мы выдвинем ультиматум, — снова с улыбкой поклонился лорд Найтингейл. Его куцые соломенные волосы упали на водянистые глаза. — Несколько наших военных эскадр будут наготове. К тому же скоро у Российской Империи будет чем заняться, поверьте мне.

— А Саранча?

Идея начинать войну не нравилась султану, хоть он и понимал, что та может подстегнуть экономику и вывести его страну из кризиса. Но только в случае победы! А сейчас она ему виделась весьма иллюзорной.

— Не беспокойтесь о ней. У нас есть глубоко проработанный план, как использовать Саранчу против русских. Поверьте, когда всё кончится, вы будете купаться в трабелуниуме и лепестках роз, которыми вас засыпет ваш благодарный народ.

Сулейман уставился в большое окно, выходящее на восток. Там над морем уже несколько дней бушевал сильный шторм.

— А ещё мы простим вам часть долгов, — вдруг предложил Найтингейл.

Тем самым он сразу подстегнул интерес султана к этому делу.

Несколько дней прошло, пока была согласована сумма и другие нюансы. Султан посовещался со своими министрами, но решение в глубине души принял ещё в первый день. Он подписал необходимые документы и отправился в свой гарем. Провёл там бессонную ночь среди лучших красавиц Османской Империи.

Утром, стоя у окна, Сулейман наблюдал, как далеко внизу по успокоившемуся морю идут корабли. Они входили в узкое горлышко пролива. Огромные, бронированные, с задранными в небо стволами мощных корабельных орудий.

Вдруг, без видимой причины, один за другим корабли начали взрываться.

* * *

Бывшее поместье рода Михайловых

Виноградники на северном склоне

Шесть дней спустя

Валико Мизандари был потомственным виноградарем. Высокий, статный, широкоплечий мужчина семидесяти двух лет. В буквальном смысле семьдесят из них он ухаживал за виноградной лозой в поместье князя Михайлова. Из-за высокого роста всегда слегка сутулился. Правда, на вид ему не давали больше пятидесяти пяти. У него было большое угловатое лицо, седые усы и такие же седые волосы. Слегка покатый лоб, крупные надбровные дуги и огромные мозолистые ладони. А под ногтями въевшаяся грязь.

Как и винодел Степан Макаров, Валико и остальная прислуга, ухаживавшая за виноградом, жили отдельно от остальных слуг и самого князя. Михайлов-старший только изредка приезжал сюда. Да и то больше за вином — остальное его не волновало. Михайлову-младшему даже до вина дела не было.

На краю виноградника застыли несколько боевых машин. Остались после боя, развернувшегося здесь ночью. Валико благодарил Бога, что винограда сражение почти не коснулось.

Солнце едва поднялось над горизонтом, и его лучи отражались в капельках росы на броне стальных приземистых махин. Несколько людей в полевой полицейской форме суетились вокруг них. Из люка одной торчала голова в странного вида шапке. Валико такое видел впервые. Бугристая, как шишка, и с длинными ушами, как у собаки.

Вдруг машина, из которой торчал человек, вздрогнула и зарычала. Из труб повалил чёрный дым.

— Она жива! — радостно закричал чумазый юноша.

Валико осторожно обошёл машины и двинулся вдоль рядов виноградной лозы. Он проверял, как подготовили её к зиме, достаточно ли утеплили корни.

Вдруг сзади зычный голос закричал:

— Ходовую проверь, Иван! Ну, давай!

Машина зарычала, Валико обернулся и тут же схватился за сердце. Стальные гусеницы дёрнули махину вперёд и заехали на виноград, принялись резко поворачивать вправо, влево, снова вправо, превращая ухоженную землю в грязь. Кусты винограда жалобно трещали, погибая под гусеницами. Машина постепенно продвигалась вперёд, давя всё больше кустов, так тщательно взращиваемых Валико и его рабочими.

— Падажди! Падажди! — бросился он наперерез бронированному чудовищу, всплёскивая руками. — Стой! Стой, каму гаварят! Эй!

Виноградарь выскочил прямо перед носом машины, встав как вкопанный. В голове стучала мысль:

«Пусть хоть вместе со мной давит! Смотреть на это не могу!»

— Вставай, гаварю! — упёрся он руками в тёплый и влажный металл. В лучах поднимающегося солнца влага высыхала на глазах.

Гусеницы взрыхлили землю, но остановились. Юнец в шишковатой шапке чуть не выпрыгивал из люка.

— Ты что, с ума сошёл? Лезешь под самую машину!

— Это я сашёл с ума⁈ — кричал Валико, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы. — Это… ты сашёл с ума! Что ты сделаль? Что ты сделаль…

Виноградарь бросился к поваленной лозе.

— Слюшай, это же виноград! Нэ видишь?

Валико поднял упавший куст, стал спешно привязывать к жёрдочке, но пальцы уже плохо слушались старика, отчего он злился ещё больше.

— Что ж тут особенного? — с ухмылкой покачал головой юнец.

Валико в сердцах бросил ему:

— Щенок!

— Как ты смеешь, старик⁈ — тут же взорвался парень, губы его побледнели, а лицо вытянулось от удивления. Он упёрся руками в края люка и полез наружу. — Ты что, не подчиняешься приказу представителя государственных органов⁈ Петров, ко мне!

Валико краем глаза заметил, как по машине, стуча ботинками, прошёл