– Прижи-имистый! – восхищенно протянула другая. – Торгуется, как аспид, копейки не уступит!

Мне понравился образ маленького прижимистого кулака. Хозяйственный мальчик…

– А самое главное, без этих глупостей живет, – вступила в беседу средняя. – Ни курева, ни пьянки. Не в папашу удался. Может, и не от него…

И бабка тоненько захихикала. Подружки подхватили.

– Грех тебе, Марья! – сквозь смех выкрикнула старшая.

Отсмеявшись, старухи продолжили сагу о семействе Шнырёвых.

– Олежка и учится хорошо. Да у них вся семья умная! Жаль, от ума этого одно им только горе, – вздохнула младшая.

– А вы можете мне сказать, где живет Олежка? – попросила я. – Хочу с ним поговорить.

Бабуси объяснили мне, как проехать к дому Шнырёвых. На радостях я выкупила у них весь запас нехитрого товара – остатки семечек, вязаные шерстяные носки (судя по запаху, из козьей шерсти), сушеную малину в кульках из газеты.

Расстались мы дружески. И я покатила по сонной, совершенно деревенской улице, вглядываясь в дома по обочинам. Вообще Екатерининск больше походил на деревню, чем на город. Улицы без асфальта, стоит только свернуть с главной – само собой, имени Ленина. Куры, шныряющие под колесами. Стайки белобрысых детей, что выскакивали на велосипедах наперерез автомобилю и замирали, провожая глазами мой «Фольксваген».

Наконец я затормозила у нужного мне дома. Олег Шнырёв жил в просторном, слишком просторном для одного доме на окраине Екатерининска. По крайней мере, идеальный, без единого сорняка огород дальним краем терялся под пологом самого настоящего леса.

Я остановила машину чуть в стороне. Мне нужно подумать. Что, если мне навстречу выйдет высокая светловолосая Валерия Холодова, она же Аляска, она же Африка, она же Вера Шнырёва? Или вдруг выяснится, что Марьяну Шарову увезли именно сюда и прячут в этом старом доме с почерневшими от времени деревянными стенами? Переложу-ка я пистолет в кобуру под мышкой… Может, понадобится?

Но пистолет мне не понадобился. Заслышав шум мотора, из дома вышел тоненький подросток с белыми, выгоревшими на солнце волосами, похожий на отрока с картины художника Нестерова.

Но у нестеровского персонажа не было таких натруженных рук, такого загорелого лица и такого колючего, недоброго взгляда. И правда, маленький кулак – как из старых советских фильмов про Гражданскую войну…

– День добрый, – неприветливо сказал мальчик, подходя к машине, – вы к кому? Заблудились, что ли? Наш дом последний на улице, дальше только лес. Вам надо развернуться и проехать до остановки, а там спросите.

– Не надо, – улыбнулась я. – Я приехала к тебе.

– Ко мне?! – перепугался подросток. Я вышла из машины. Ростом мальчик был мне по плечо.

– Ты ведь Олег Шнырёв, верно?

– Ну, я. Но я вас не знаю.

Мы молча таращились друг на друга. Да, крепкий орешек. На контакт не идет, и разговорить его будет непросто.

– Слушай, я приехала из Тарасова, а путь, сам понимаешь, неблизкий. Может, пригласишь меня в дом? Водички нальешь? – предложила я.

Глаза мальчика быстро обшарили улицу. Кроме детей на велосипедах, неотвязно ехавших за моей машиной от автобусной остановки, на улице не было ни единой живой души.

– Брысь отсюда! – прикрикнул Олежка на пацанят и хмуро кивнул мне: – Проходите в дом.

В старом доме было прохладно, пахло свежесваренными пельменями. Я сглотнула слюну. Ладно, поем в кафе на трассе, когда буду ехать обратно. Не объедать же сироту…

Я выложила на стол купленные у бабок гостницы – малину и шерстяные носки. Эх, знала бы, что придется общаться со школьником, захватила бы что-нибудь другое.

– Это тебе.

– Зачем это? – поморщился Олег. – Малина у меня своя, и гораздо крупнее этой. А носки из моей шерсти. Ну, в смысле, от моих коз. Это вы на остановке купили?

– От тебя ничего не скроешь! – восхитилась я. Надо же. Какой наблюдательный…

Мальчик сел за стол и сложил вместе широкие, почти мужские ладони.

– Говорите, чего вам надо, и езжайте себе. Мне кролей кормить пора.

Я присела на табурет. Нет, дружок, прости, так скоро я не уеду, и не надейся.

– Я ищу твою сестру.

Громадное облегчение мелькнуло на лице моего собеседника – мелькнуло и тут же пропало. Парнишка исподлобья взглянул на меня, ковыряя заусенец на пальце.

– Верку? Так она здесь не живет!

– А где живет?

– Да не знаю я! Она как семь лет назад отсюда свалила, так с тех пор ее и не видели. За длинным рублем уехала, в столицу… – с осуждением проговорил мальчик.

– И что, так и живет, в столице?

– Так и живет! – кивнул Олег.

– А ты знаешь, что твоя сестра три года прожила в Тарасове, в четырех часах езды от тебя? Знаешь, что она училась в Политехническом?

Олежка помотал головой, так что светлые, мягкие, как ковыль, волосы взлетели над головой.

– Не знаю я Верку и знать не хочу. Мы для нее не компания. Она вон какая ученая…

И мальчик замкнулся во враждебном молчании.

Я решила сменить тему, переключить внимание подростка на что-нибудь другое.

– А ты что же, совсем один живешь? А зимой как?

Олег разозлился, даже веснушки побелели под загаром.

– Слушайте, чего вы ко мне привязались, вы что, из соцзащиты, что ли? Как надо, так и живу! Не хуже прочих. Восемь классов закончил, учусь нормально. Хозяйство у меня, куры, козы, кролики. Продаю молоко, мясо. Два раза в месяц меня навещает тетка. Опекунство на нее оформлено, но жить с ней я не стану, да и она не хочет. Я ей без надобности. А так она приедет, мяса, яиц наберет и свалит. Зато меня никто не трогает. А так кто бы мне позволил одному жить…

Мальчик рассказывал о себе горячо, запинаясь и перескакивая с одного на другое. То ли слишком долго у него не было собеседника, то ли, что куда более вероятно, этими непрошеными откровениями о своей сиротской доле Олег Шнырёв попросту пытался отвлечь меня от чего-то важного. Я знаю, что люди выбалтывают собственные секреты, чтобы скрыть настоящую тайну.

Вот только что для этого мальчика настоящая тайна, а?

– Скажи, – медленно проговорила я, – а в какой больнице твоя мама?

– В Ключевской, – охотно ответил подросток. – Вы чего, с ней беседовать хотите? Не тратьте время. Дело бесполезное. Она три года никого не узнает.

Значит, тайна скрыта не здесь. Да, знаю – то, что я сейчас сделаю, очень жестоко. Жестоко по отношению к одинокому подростку, который хорошо закончил восьмой класс и держит кур, коз и «кролей». Но ведь речь идет о жизни Марьяны Шаровой, девушки ненамного старше Олега.