– Да где крюки, Иван Кирыч, какие?

Конёк подходит к левше, тот как раз закончил спарринг.

– Физкульт-привет. Ну чего, поработаем?

– Физкульт-ура. А ты кто?

– Я Конёк.

– А по-человечески?

– Коньков. Давай!

– Давай, Конёк, – соглашается парень. – Сейчас будешь Горбунок.

Встали в спарринг, работают. Конёк на полу, свалился как подкошенный.

– Так ему, по башке! Чтоб от успехов не кружилась! – смеется тренер в воспитательных целях.

Опять работают. Парень и не бьет, только увертывается, а руку выкинул – и Коньку уже не встать, всё. Нокаут.

Тренер не смеется, замолчал. Ребята, прервав занятия, парочку обступили, смотрят… Конёк все же поднимается и, кое-как приняв стойку, сам просит:

– Давай, друг, давай!

И получает. Упал, полежал и опять уже перемещается с колен на четвереньки, он живучий! Но тут тренер выскакивает:

– Ну, ты, ты, ты! – И, маленький, сверкая очками, сам идет на увертливого парня, тот аж от него пятится.

Так, пятясь, и уходит из зала – быстренько, раз-раз, вещи под мышку, даже в чемоданчик не сложил – и нет левши, исчез.

Конёк очухался, спрашивает тренера:

– Чего это было-то, Кирыч?

Тот сообщает:

– Не иначе кандидат в мастера замаскированный, и это, Конёк, самое маленькое!

– Какой-какой?

– А такой! Неделю целую дурака тут валял, под новичка работал… Вот, проявился!

– Это я почувствовал! – кривится от боли Конёк.

Тренер переживает, смотрит, как он стирает кровь с разбитой губы.

– Ну, он-то он, а ты чего? Встал со вторым разрядом, курам на смех!

– Так ты сам поставил, нет разве? – пытается еще улыбаться Конёк.

– Скажешь!

– Вот чтоб я его это… проявил! Кайся, Кирыч!

Тренер сердится: Конёк в точку попал.

– Соображаешь, нет, что говоришь? Или там совсем все в котелке перепуталось? Кандидат, что ли, приложил? Еще мне каяться!

Конёк сидит рядом с Кирычем на лавке, привычно его гнев пережидает… И вот уже отвернулся тренер, все слова сказав, и прячет от воспитанника улыбку… А потом Конька обнимает, и уже тот лицо отворачивает, чтобы Кирыча кровью не испачкать.

Увертливого Конёк возле умывальника настиг, парень там уже последний марафет наводит, строит на голове пробор, весь в напряжении… В зеркало увидел Конька, недоволен.

– Чего, друг, чего?

– Ничего, друг. Еще разок с тобой давай.

– С девушкой разок. Ты толком?

– Ну, поработаем!

Парень на Конька и не смотрит, только на пробор.

– Мало тебе?

– Мало.

– Тогда давай. За нами не заржавеет.

– Я тебя это… размаскирую, – обещает Конёк.

Ноль внимания.

– Когда ты это хочешь?

– Вот завтра приходи, жду.

– Смена у меня, мы люди рабочие.

– А пораньше? В шесть утра, как? – назначает Конёк.

Увертливый посмотрел на Конька, ему вроде даже весело стало.

– А давай! В самый раз.

Конёк доволен.

– Всё, друг! Краба держи!

Парень краба не держит, то есть своего не дает. Он плотный, с чубчиком и тоже под тридцать. Такой же, как Конёк, только еще усики. И неприветливый.

Но ничего, договорились.

Пока только бокс и двое они крупным планом – Конёк и незнакомец этот. Бьются и бьются, одна встреча, вторая, потом еще раз, надолго сцепились. Кто, что, ничего не знают, даже имен друг друга, и нет других людей кругом. И улиц нет, жизни, только они в пустом спортивном зале в боксерских перчатках.

Все-таки между боями набережная мелькнула, Конёк в пальто на велосипеде, фара в тумане горит. Едет чуть свет на поединок, зачем? Море северное, неприветливое, корабль на рейде в огнях.

Первая встреча – сразу недоразумение: Конёк подъезжает к Дому культуры, где спортзал размещен, никого на ступенях нет, дождь. Увернулся, что ли, опять увертливый? Где он? Конёк уже свой транспорт разворачивает, собирается уезжать, и тут из-за колонны спарринг-партнер выходит.

– Опаздываешь, друг.

– Извиняюсь.

– Точность – вежливость королей, слышал такое?

– Не слышал, но учтем.

– Пошли работать.

Отперли дверь, входят в пустой спортзал. Молча переодеваются. Конёк украдкой поглядывает на партнера, мосты наводит.

– Я уж думал, совсем не придешь. Дождь!

– А сам чего в дождь?

– Договорились!

– Человек слова?

– А как же.

– Вот и я такой, – сообщает партнер. – Хоть в дождь, хоть в снег. Ты, друг, жди меня до последнего, если что.

– Если что?

– Если еще договоримся.

Всё, замолчал. И ни одного больше слова человеческого, ни кто он, ни откуда – ничего не сказал, имени даже не называет! Зато про хуки да крюки, про разные хитрые свинги – это все объясняет терпеливо, сам, видно, от своих лекций получая удовольствие.

– Ноги, друг, у тебя слабые, а ноги в боксе – самое главное, не удивляйся, не руки – ноги! Ты танцуй, танцуй. – И партнер сам танцует, показывая, как надо по рингу передвигаться.

В общем, сначала ласковая такая теория, а вслед практика суровая – бьет парень Конька не щадя, с не меньшим удовольствием, чем лекции читает.

Конёк интересуется:

– Подготовочка у тебя, друг, школа, откуда это?

Партнер удивлен или делает вид:

– Да никакой такой подготовочки… Школа жизни! И не увертываюсь я от тебя – сам мажешь, сам… Ты бей, но не злись, главное… Бей, ну? Сейчас попадешь, обещаю!

Однако не держит парень в усиках обещаний: опять Конёк на полу, тот же результат!

Но невыносимей жестокой науки молчание между ними, когда вдвоем в зале рядышком на лавочке сидят, передыхая. Конёк спрашивает:

– А чего мы не разговариваем, друг?

Партнер удивляется:

– Не знаю… Ну говори, говори.

– И ты не молчи.

– Ладно. Но я не знаю, что сказать.

Неловкость. Конёк сам же и объясняет:

– Вообще-то мы сюда не разговаривать пришли, верно?

– Верно. Мы пришли работать, мы в спортзале, – подтверждает партнер.