Я не переживу, если потеряю тебя! — хотелось ей закричать.

Малыш высвободился из ее объятий.

— Мама, не надо! Мальчишки увидят.

— Конечно, конечно, — ответила она, поднимаясь с земли. Как жаль, что прошли те дни, когда он, выбежав ей навстречу, бросался в ее распростертые объятия, не думая, что скажут другие мальчики!

— Хорошо. Если мне нельзя обнимать тебя, то расскажи хотя бы, как твои дела в школе.

Пока Этан с недовольством говорил о дополнительных уроках, которые вел местный священник, Морин смотрела на сына так, словно видела впервые.

Он очень походил на Джулиана. Как она не замечала этого раньше? Может быть, ей просто не хотелось признавать очевидного?

У Этана была горделивая аристократическая осанка Джулиана и его уверенная походка; зеленые глаза сверкали тем же огнем, когда сын рассказывал о недавнем посещении королевской обсерватории. А еще так хорошо знакомая ей обаятельная, мальчишеская улыбка!

Долгое время она считала Этана только своим, но сейчас вдруг поняла, что он и сын Джулиана. Что будет с Этаном, если с ней что-нибудь случится? Тете Петтигру немало лет. Кто позаботится о мальчике?

Значит, ей остается только молиться, чтобы Джулиан не отказал в покровительстве своему сыну. Кроме того, были еще сестры Джулиана. Если Этан попадет в семейный круг Уэстонов или Траернов, он будет недосягаем для лорд-адмирала. Но пока она жива, она никому не отдаст сына.

Она еще не закончила свои дела с Джулианом. И ей очень хотелось бы знать, обманет ли он на сей раз ее доверие, как это было восемь лет назад.

Морин ласково улыбнулась сыну:

— Не полакомиться ли нам пирожками миссис Ландон?

Мальчуган опрометью кинулся к дому. Морин не отставала от него ни на шаг. В этой гонке она не заметила, как от стены одного из ближайших домов отделился мужчина и быстро направился к докам.

В течение последующих трех дней Морин не видела Джулиана и не получала от него никаких известий.

Леди Мэри была очень сердита на нее за самовольный отъезд в Гринвич, но, увидев на ее щеке след от удара, обрушила свой гнев на лорд-адмирала.

Тем не менее она заявила, что расписание их светских выходов должно неукоснительно соблюдаться. Щедро используя крем и рисовую пудру, леди Мэри быстро замаскировала синяк Морин.

В светской суматохе Морин не переставала высматривать Джулиана, но его нигде не было. Она не могла расспрашивать о нем, чтобы не вызвать ненужных подозрений. Ей оставалось только одно — ждать.

Она очень надеялась, что Джулиан появится на маскараде леди Траерн, но этот маскарад должен был состояться через несколько дней.

Угроза лорд-адмирала отправить ее на виселицу с каждым днем становилась все реальнее, Морин уже подумывала о том, как бежать на побережье и покинуть Англию. Но что делать потом? За ее голову все еще назначена награда. Она не сможет посещать сына и тетушку, не подвергая их жизни опасности.

Вскоре и этот путь к спасению был отрезан. Лорд-адмирал удвоил охрану дома Джонстонов и даже приставил двух верховых к карете леди Мэри, чтобы Морин не удрала по дороге с одного из светских раутов.

Каждую ночь, возвращаясь с бала, Морин спешила в свою спальню, надеясь застать там Джулиана. Но ее встречала пустая комната.

Она лелеяла надежду, что Джулиан освободит ее людей и корабль, но с каждым днем и эта надежда становилась все слабее. Морин боялась, что удача все-таки отвернулась от Джулиана Дартиза, а значит, и от нее.

В ночь перед маскарадом у леди Траерн Морин и леди Мэри вернулись домой пораньше. Поднявшись в свою комнату, Морин открыла окно, как делала это каждую ночь после бала у Уэстонов, и юркнула в постель.

Прошло немало времени, прежде чем темная фигура скользнула в ее окно. Скрип половиц заставил Морин моментально вскочить с кинжалом в руке.

Рослый незнакомец стоял в изножье кровати, молча смотрел на нее. В лунном сиянии она не могла разглядеть его лица, но знала, что это Джулиан. Всем своим видом он внушал ей необъяснимый страх.

Когда Джулиан заговорил, в его голосе было столько злобы и отчужденности, что тело Морин покрылось гусиной кожей.

— И как долго ты собиралась хранить от меня этот секрет?

Секрет? Какие у нее могут быть секреты? Ветер, ворвавшись в окно, надул занавески. И тут ей все стало понятно.

— Этан… — прошептала она, — ты узнал об Этане?

— Да, дорогая моя. Наш сын Этан. Я еще раз спрашиваю: ты намеревалась когда-нибудь рассказать мне о нем?

Злясь на мужа за его исчезновение, Морин завернулась в одеяло и вскочила с кровати. Взглянув ему в лицо, она выпалила:

— Нет. Только в случае крайней необходимости.

— Что это значит?

— Если бы ничего не получилось. Если бы меня отправили на виселицу. Тогда я рассказала бы о сыне тебе или кому-нибудь из твоей семьи. Чтобы кто-то смог защитить малыша.

Он долго молчал, а затем осведомился:

— А почему ты не собиралась рассказать мне о нем при благоприятном исходе дела?

Она затрясла головой:

— Я не хотела. Этан мой, Джулиан. Он все, что осталось у меня в этой жизни. Я не откажусь от него.

— А тебе никогда не приходило в голову, что я не стал бы просить об этом?

Она молча отвернулась. Не дождавшись ее ответа, Джулиан продолжал:

— Я не мог бы взять его и бросить тебя. Даже теперь, зная обо всем, я не сделаю этого.

— Нет. С тебя станется. Ты уже бросил меня однажды.

В комнате повисла тишина. Он сделал несколько шагов к двери.

— Откуда я знал, что ты жива и носишь моего ребенка? Я думал, что ты погибла.

— И почему же ты так думал? — спросила Морин, не скрывая сарказма. — Не потому ли, что сам добивался этого, готовя заговор против моего отца?

Джулиан схватил ее и прижал к груди.

— Я ошибся. С тех пор я не переставал жалеть об этом. Увы, никому не дано повернуть время вспять и изменить прошлое.

Он закрыл глаза, и Морин увидела, как его лицо исказила гримаса боли.

— Почему ты не сообщила мне? — Джулиан резко оттолкнул ее. — Я бы нашел вас. Я бы помог. — В его требовательном тоне была злость. Сколько лет потеряно по ее милости!

— Ты хорошо помог мне, — сказала Морин. — И почему я должна была ставить тебя в известность? Я не доверяла тебе. — Она сделала паузу. — И до сих пор до конца не доверяю.

Она прошла к единственному в комнате подсвечнику. Темнота лишала ее решительности. Казалось, что вся комната наполнена его гневом, от которого Морин трудно дышать.