– Знаю: власть, – кивнула Люба.

– Кто вам это сказал? – удивленно посмотрел на нее Беймуратов.

– Каждый человек на чем-то помешан. Он почему-то думает, что для других это тайна. На самом деле, вашу Нику давно уже раскусили. И тайно мстили.

– Да, она была властной, – Марат Ахметович тяжело вздохнул. – Когда хотела выйти за меня замуж, умело это скрывала. Она умела молчать. Точнее сказать, помалкивать. А последнее время, словно с цепи сорвалась. Стала очень жесткой, категоричной. Будто это она, а не Болтенков отдает его людям команду «Фас!». Он ведь многих под себя подмял. Но Ника так и не могла назвать мне дату, когда именно она подаст на развод. Видимо Болтенков держал ее в неведении. Все никак не мог принять решение. Ника с одной стороны притягивала, а с другой пугала. У нее ведь не было принципов, лишь бы достигнуть цели. Болтенков боялся, что и он лишь очередная ступенька в пресловутой Никиной лестнице. И не спешил делать предложение. Ника продолжала жить со мной, в моем доме. Брать у меня деньги и эксплуатировать мою прислугу. Сама она давно уже забыла, что такое нажать кнопку «Пуск» на панели стиральной машинки или сварить кофе. Берегла маникюр. У нее это был пунктик, наверное, потому что этот ее маникюр высмеяли в модельном агентстве, когда Ника впервые приехала в Москву. Малейший дефект на одном из ногтей вызывал у моей жены панику. Это, пожалуй, было Никино единственное слабое место. Жена не отказывала мне в близости, и я не гнал Нику отсюда, продолжая оплачивать ее расходы. Поэтому я забеспокоился, когда моя жена не пришла домой ночевать. Она всегда звонила, предупреждала. Нику ведь недаром прозвали Мисс Благоразумие. Она никогда не опаздывала и никогда ничего не забывала. Это был хорошо отлаженный механизм в красивой, женственной оболочке.

– И вы пошли в полицию с заявлением, – продолжила Люба, поскольку Марат Ахметович замолчал.

– Да, пошел. Они сказали, что надо выждать дня три. На мои возражения и напоминание о том, что мобильник жены не отвечает, участковый не прореагировал.

– Болтенкову звонить не пробовали? – спросила Люська.

– Вы шутите? Чтобы он опустился до объяснений с такой мелочевкой, как я? Позвони я ему – он бы меня послал и все. Он уехал на Кипр еще в июне. Но Нику не спешил к себе вызывать. Она нервничала, хотя очень умело это скрывала. И вдруг исчезла. А через два дня я прочитал в Инете, что на Кипре нашли труп Леонида Болтенкова. Журналисты окрестили его криминальным авторитетом. Что ж… Я никогда не разбирался в его прошлом. Но если его расстреляли из автомата, значит, что-то такое было. И молодую женщину, брюнетку, которая ехала в машине убили вместе с ним. Я прочитал, что ее лицо обезображено выстрелами. Пару ведь расстреляли почти в упор. А они ехали в кабриолете. У меня на Кипре бизнес. Я вывел туда кое-какие активы. Связи есть, и я позвонил туда. Мне сказали, что на вилле Болтенкова нашли паспорт Вероники Бариновой и женские вещи. Попросили их опознать, поскольку вещи были дорогие. К примеру, ювелирные изделия с бриллиантами. И я вылетел на Кипр.

– Паспорт – это еще не доказательство, что ваша жена была на Кипре, – сказала Люба.

– Да? А ее вещи? Багажная сумка от Диора? Ника путешествовала только с ней, потому что сумка очень удобная. Я узнал бы эту сумку из тысяч других. А серьги с рубинами и бриллиантами? И их я узнал бы из тысяч других, потому что сам их покупал! В итальянском бутике! – Беймуратов истерически взвизгнул. Потом, уже гораздо спокойнее сказал: – Они лежали в спальне, на тумбочке. Видимо, Болтенков подарил Нике другие серьги, гораздо дороже, – горько улыбнулся Марат Ахметович. – В общем, все, что я увидел на вилле, все женские вещи принадлежали моей жене. И что я должен был подумать? Вне себя от горя я поехал в морг. Мне показали женщину, в которую угодила пара автоматных очередей. Поверьте, это зрелище не для слабонервных. Ника не объявлялась, ее мобильник я также нашел на вилле. Он был разряжен. Последние звонки от меня, непринятые.

– Но как туда попали все эти вещи? – подруги удивленно переглянулись.

– Вместе с моей женой, как же еще? В авиакомпании сказали, что она зарегистрировалась на рейс и села в самолет. Летела бизнес-классом, в аэропорту Пафоса получила багаж. Обратно она не вылетала. После того как я опознал вещи своей жены, причем багажную сумку мне выдали лишь после того, как я подробно ее описал… – Беймуратов нервно сглотнул, – после всего этого мне выдали тело моей жены. Я поступил согласно правилам и букве закона. Кремировал Веронику и привез урну с прахом в Москву, где и захоронил. И вот через месяц приходит полиция и просит у меня материал для генетической экспертизы. Я, конечно, не поверил. Чтобы моя Мисс Благоразумие очутилась в чужой могиле? На гробе какого-то старика? – Марат Ахметович истерически расхохотался. – Я все еще думаю, что это какая-то чудовищная ошибка. Ника умерла на Кипре, – уверенно сказал он. – Их с Болтенковым расстреляли его конкуренты. Он многим насолил. Такие, как Болт, всегда кончают одинаково. Какого черта вы вообще полезли в эту могилу? – вырвалось у Марата Ахметовича.

– Мы думали, что на кладбище побывали мародеры, – вздохнула Люба. – В гробу этого старика оказалось бесценное кольцо. С красным бриллиантом.

– Как-как? – Беймуратов посмотрел на нее с огромным удивлением.

– А, долгая история, – махнула рукой Люська. – Колечко оказалось на месте, зато ваша жена не на месте. То есть не на кладбище, где вы ее похоронили. А тут еще селфи-убийцы…

Марат Ахметович все больше удивлялся. Люба видела, что это удивление искреннее.

– Убили девчонку, которая делала на кладбище селфи в ту ночь, когда там закопали вашу жену, – сказала Люська. – Вернее, ее тело. Убийца, похоже, попал в кадр. Или подумал, что попал.

«Что она делает?» – Люба выразительно дернула бровями: «Молчи!» Но подругу уже несло:

– Две дурочки стали опасными свидетельницами. Одной уже подсыпали снотворное, отчего она гробанулась с пятнадцати метров и померла. Парень, которому девчонка скинула фотки с кладбища, якобы застрелился. Но, скорее всего, его тоже убили. Вот мы и пытаемся найти, кто это сделал? Есть ведь еще и другая девчонка.

– Господи, какой кошмар! – Беймуратов потянулся к бутылке виски.

– Вы-то сами что думаете? – спросила у него Апельсинчик.

– Моя жена умерла на Кипре, – отрезал Марат Ахметович. – И пока мне не докажут обратное, я буду считать, что все это чудовищное недоразумение. Или чей-то гнусный розыгрыш.

– Ничего себе розыгрыш! А как же экспертиза?

– Ошибка!

– Ладно, будем искать, – вздохнула Люська и встала. Любе тоже пришлось подняться.

– Вы на всякий случай держите меня в курсе, – напряженно сказал Беймуратов, из вежливости решившийся все-таки проводить своих гостей. – Это ведь моя жена.

– Ваша жена в урне, на кладбище, – не удержалась, чтобы не съехидничать Людмила. – Зачем вам знать подробности убийства чужой женщины? Или вы уже так не думаете? И ваша Ника все же в морге сейчас, а не в колумбарии? А?