— Роза же у тебя!

— У Лели она!

— У какой Лели?! — свирепея, спросил Пупс.

— Че пристал, невозможный? — крикнула я, поспешно скрываясьв лифте.

* * *

Тамарка, не снимая халата, собиралась отходить ко сну —подремывала в кресле с ноутбуком на коленях. Тут-то я и появилась.

— Что ж ты голову мне морочишь, зараза ты этакая! — с порогазакричала я. — Как моську меня туда-сюда гоняешь! Я уж не девочка.

— И очень давно, — с ядовитой улыбкой констатировала Тамаркаи безмятежно поинтересовалась:

— Откуда ты такая прибежала? Какая муха тебя укусила,заполошная?

— Муха? Ты не муха, ты змея! И очень ядовитая! Турянскогозачем прикончила?! Признавайся!

— Чур меня! Чур меня! — крестясь, отшатнулась Тамарка. —Опять ты, Мама, за свое?

— Точнее, за твое. Век тебе не прощу! Зачем меня на Пупсанатравила?!

— А он, следовательно, тебя натравил на меня, — догадаласьТамарка и завопила:

— Мама, ты невозможная! Что ты бегаешь по ночам, людям спатьне даешь?

— Будто не знаешь?! — взвизгнула от возмущения я. — Будтосама не знаешь?!

— Не ори, Даню моего разбудишь. Бессонница у негоприключилась. Неделю уже не спит по ночам.

— Потому что прекрасно высыпается днем. Ты мне зубы своимнегожим Даней не заговаривай. Зачем Турянского убила?

— Боже, Мама, отстань! — взмолилась Тамарка. — Не убивала яникого. Сама же знаешь, у меня…

— Только не вздумай, Тома, рассказывать про кредит, —предупредила я. — Кредит тебе и на фиг не нужен. Признавайся, что у тебя заигра?

Тамарка сложила на груди руки и спокойно сообщила:

— Мама, никакой игры. Мне и в самом деле кредит уже ненужен, но это же не повод похищать Турянского, тем более когда его уже похитили.А когда его начали похищать, мне еще нужен был кредит — если ты забыла,напоминаю.

— Так тебе и в самом деле уже не нужен кредит? — растеряннопереспросила я.

— Да, обойдусь своими силами.

Передать не могу, в какое изумление я пришла. Еще недавно мояТамарка буквально помирала без кредита, а теперь вдруг все изменилось. Своимисилами, видите ли, обойдется.

— Да откуда у тебя взялись эти силы? — завопила я.

Просто ужас какой-то! Когда я начну говорить тихим голосом?Почему мне все время орать приводится? Что за жизнь у меня настала?

— Мама, не ори, Даню разбудишь, — кутаясь в свой кошмарныйхалат, спокойно ответствовала Тамарка. — Силы дала мне ты, за что я тебе иблагодарна.

Хоть что-то приятное от нее услышала, в кои-то веки. Но чтоона говорит? Что я ей дала? Какие силы, когда их нет и у меня?

Все эти вопросы, естественно, я и задала Тамарке.

— Мама, ты моя золотая, — заворковала она. — Как я люблютвой длинный носик, порой он в такие удачные щели влезает.

«Уже где-то куш, бестия, сорвала благодаря моему длинномуносу», — подумала я.

— Мама, родная, как я тебе признательна! Умница ты моя!

«И куш, видно, приличный. Надо же, какой патокойразливается».

— Уж и помогла ты мне, Мама, даже не знаю, как и благодаритьтебя, — продолжала ворковать Тамарка.

— Что — не знаешь? — закричала я. — Давай плати. С тех поркак финикийцы придумали деньги, с благодарностью нет проблем.

Весь мед с Тамарки как медведь слизал.

— Что — плати? — восстала она. — Сразу тебе плати! Боже,сколько жадности в тебе!

— А в тебе? Это как же ты на мне нажилась, если уже ненуждаешься в кредитах! По миру меня хочешь пустить? — наступала я. — Сейчас жеплати проценты!

— Окстись, Мама! Какие проценты? Разве у нас был договор?Если не расскажу тебе, в чем дело, так и не узнаешь, как я на тебе нажилась.

Я остолбенела, быстро перебирая в голове вариантывсевозможных кар, могущих напугать Тамарку. Хитрая Тамарка поняла работу моеймысли и правильно оценила.

— Но я, Мама, честная, — примирительно сказала она, — иправды не утаю. Я не похищала Турянского, потому что мне это было невыгодно натот момент. Теперь же мне наплевать, найдут его или не найдут. Если он труп, ифиг с ним. Дерьмо твой Турянский приличное. Надеюсь, он все же умрет своей смертью,иначе и вовсе подлец.

— Тома, речь шла о кредите, — напомнила я. — Вот о кредите иговори. Почему ты в нем уже не нуждаешься?

— Потому, что ты сегодня вовремя показала мне папку. В папкеТурянского я увидела учредительные документы фирмы, которая недавноинвестировала значительные суммы в мое предприятие.

— И что с того? — удивилась я.

— А то, что из документов явствовало: фирма фактическипринадлежит Турянскому, хотя оформлена на подставное лицо. Деньги в этуинвестиционную фирму хитрым способом закачаны из банка и, представь, без ведомаПерцева — компаньона Турянского. Тебе ясно, что это значит?

С огромным нежеланием я признала, что Тамарка в этихвопросах меня умней.

— Не ясно, — с трудом выдавила я.

— Турянский фактически обокрал Перцева с помощью этой фирмы.Я-то с Перцевым дел никогда не имела и наивно полагала, что он знает осуществовании этой фирмы, с которой я тесно сотрудничала, а из документов мнестало известно, что нет. Если Турянский пропадет или погибнет, Перцев непотребует с меня денег. И пошел он со своим кредитом, который еще надоотдавать. Я выкручусь с помощью фирмы Турянского, — Тамарка радостно потерла руки.

Я была возмущена. О люди, порождения крокодилов! Еще недавноТамарка называла Турянского достойным и уважаемым человеком, а теперь, когдаона собралась запустить руку в его карман, тут же изменила свое мнение, иТурянский уже дерьмо. И где мой процент?!

— Тома, где процент? — спросила я.

— Ладно, Мама, будет, будет, — зевая, ответила она.

— Что значит — будет? — вспылила я. — Тома, ты шутишь согнем! Я тебе такого шороха наведу!

— Да будет тебе, Мама, будет процент! Только отвяжись!

— Хороший процент? — деловито осведомилась я.

— Хороший, Мама, хороший, — зевая во весь рот, пообещалаТамарка. — Только отвяжись…

И тут меня осенило: а на Пупса-то зачем она меня натравила?Чем ей Пупс не угодил? Знала же наверняка, о чем он с Равилем договаривается.