Помню, как у меня испортилось настроение. Я поняла, что почти ничего не знаю, что все мои мечты разобьются о сложный материал, который я не успею освоить за год, что надо искать факультет полегче. «В конце концов, все равно буду инженером. Какая разница, на какой факультет поступать!» – пришла к выводу я. И парень все понял. «Не бойся, это только кажется, что сложно, – мягко сказал он. – Стоит решить одну, повторить другую и закрепить третьей. И все. Считай, материал в голове. Ты же не дура совсем!» И вот эта фраза определила все.

Я пообещала встретиться завтра, после лекций и покинула аудиторию. «Я – не дура! И ты убедишься в этом!» Дома я до полуночи решала задачи. Нам понадобилась всего неделя, чтобы превратиться в такую же пару неразлучников, которую я наблюдала в своей школе. Теперь он, этот новый знакомый, был везде: встречал у школы, занимался со мной после своих лекций, приглашал в воскресенье в кино, звал в зоопарк, сопровождал в магазин, если меня родители посылали. Он ждал у подъезда, у дверей стоматологической поликлиники и тащил сумку с моими мокрыми вещами из бассейна.

– А вам он нравился? – Марго перебила Анну.

– Очень! – с жаром воскликнула Анна. – Он не мог не нравиться, он был симпатичен. Он был умен. У него было потрясающее чувство юмора. С ним можно было говорить обо всем – любая тема превращалась в устный детектив, в историю, в спектакль. И при этом он не перебарщивал, от него невозможно было устать. Очень быстро я поняла, что влюбилась по уши. Видимо, не только я поняла. Поняли многие. Мое состояние было написано у меня на лбу большими буквами. И вот именно тогда я поймала взгляд той девочки, которая уже лет десять ходила за ручку с одним и тем же мальчиком. Я поймала ее взгляд и удивилась зависти, удивилась раздражению и одновременно тоске. «Что это было? – спросила я тогда себя. – Что это было в ее лице? И почему она не бежит?! Не бежит сломя голову оттуда, где так себя чувствует?!» Впрочем, чужие проблемы тогда занимали меня недолго. Гораздо важнее тогда было другое – моя любовь. Любовь, которая накрыла меня с головой, но при этом не лишив способности исправно готовиться к вступительным экзаменам. «Слушай, у нас в школе есть девушка и парень. Они дружат с первого класса. А если точнее – с детского сада», – начала я разговор. Мы сидели в парке, в самом его дальнем углу, и только что закончили целоваться. «И что?» – спросил мой друг. И тут я сбилась с мысли. Мне очень не хотелось выглядеть особой, которая только и делает, что подсматривает за другими. Я помотала головой, фыркнула и сказала: «Я вот думаю, между ними уже были те самые отношения?» И покраснела. Мой друг спокойно ответил: «Ну, если им есть восемнадцать лет и они любят, то почему нет?» – «До восемнадцати долго ждать!» – сказала я с вызовом. «Мы, конечно, торопимся, но мы терпеливы!» – дипломатично ответил молодой человек. Я поежилась, понятно, что он имел в виду, и оттого было и страшновато и радостно. А за несколько дней до своего семнадцатилетия я заявила маме, что буду отмечать день рождения на даче. Мама с энтузиазмом согласилась. «Не на нашей. Я поеду в гости», – произнося это, я почувствовала, что мне стало жарко. Мама помолчала, потом без надобности поправила диванную подушку. «Аня, я понимаю. Он хороший, умный и, по-моему, порядочный юноша, – заговорила мама, глядя мне в глаза, – но вам так мало лет. Тебе мало лет. И, Аня, от этого бывают дети». Я заявила, что тогда мы немедленно поженимся.

Моя мама была замечательной мамой. Она не стала возражать. Только вечером дала номер телефона. «Это врач, – сказала она. – Очень хороший врач. Я ее знаю сто лет. Если не захочешь чем-то поделиться со мной, позвони ей».

– Ваша мама, Анна, была передовых взглядов! – усмехнулась Агнесса.

– Подумаешь! – фыркнула Марго.

– Э-э, деточка! Не путайте времена! Это сейчас нравы скакнули, что твой конь! Тогда было все иначе, – заметила Лада Алексеевна, – тогда было все сложнее. Тогда внешне требовалось соблюдать все приличия, все то, что казалось нормой.

– Семнадцать лет мне исполнилось в семьдесят пятом году. Не могу сказать, что мораль тогда была очень строга. Но теперешней свободы, конечно, не было. – Анна улыбнулась. – А мама не только любила меня. Мама понимала, что запретами в моем случае ничего не сделаешь. Училась я отлично – мое поступление в университет послужило тому доказательством. И никогда я не была замечена в чем-то предосудительном. Да и некогда мне было плохо себя вести. Учеба, занятия плаванием, студия танцев и… И вот теперь любовь. Мы были неразлучны. Мама и отец это видели и бороться с нашей любовью не решались.

– И что же дальше? – спросила Марго.

– Дальше? Дальше жизнь пошла плавно и весело. Я была счастлива. Через два года его, лучшего студента факультета, молодую надежду науки, в рамках обмена пригласили прослушать курс в одном из американских университетов. Тогда это была редкость. И отношения между странами оставляли желать лучшего, и научными кадрами не спешили делиться, и боялись, что кто-нибудь останется за границей. Но ему вот предложили. Вернее, университет участвовал в международной гуманитарной программе, а выбор, само собой разумеется, пал на него, «надежду и гордость». И на целых полгода! В душе я очень гордилась тем, что ему оказали такую честь, но в той же душе скребли кошки. Полгода – это целая вечность для того, кто видится каждый день. Полгода – это срок, за который может произойти что угодно! Полгода – это почти жизнь! И что будет, когда он вернется?! А он был на седьмом небе от счастья и не мог понять, отчего я так переживаю. Я начала скрывать свои опасения, объяснять, что волнуюсь за его английский – ведь у него этот язык несколько слабоват, чтобы слушать и понимать лекции по высшей математике…

Ну и еще выражала озабоченность тем, как в его отсутствие решатся вопросы с поступлением в аспирантуру – вдруг его не возьмут?

Но на самом деле причина моих опасений была проста, я не хотела, чтобы он уезжал.

Но мой милый расхохотался так беззаботно, уверив меня, что все будет хорошо. Главное, только все проверки пройти… Оказывается, у него собеседования в райкомах будут, вот об этом я знала, потому что на факультете занималась общественной работой, и иногда мы давали рекомендации тем, кто куда-то выезжал.

«Эх, скорее бы! – воскликнул он. – Я так хочу посмотреть, как в Америке люди живут!» Он уже мысленно там, в этом известном университете. И хотя ему предстояло еще множество формальностей и времени до поездки было достаточно, появилось то, что нас разъединило. Я проплакала несколько ночей подряд. Сейчас в это трудно поверить, но мне казалось, что жизнь закончилась. Что никогда мы не будем вместе, что он влюбится там в красивую американскую студентку, что когда приедет, я ему буду уже неинтересна. Моя мама услышала мой плач и испугалась: «Ты беременна? Да? Не переживай, если он отказывается жениться, мы сами воспитаем ребенка! Перестань, тебе надо сейчас беречь себя». Я еле-еле ее разубедила, рассказав про поездку. Мама успокоилась. И сказала, что это замечательно – разлука на полгода. Что мы осточертели ведь уже друг другу: в институте вместе, домой вместе, в кино вместе. Что я с подругами почти не общаюсь! А надо, чтобы не терять собственное «я». И для его карьеры – это хорошо! Любовь должна уходить в отпуск! Хотя бы в кратковременный! Ну, при этих словах мамы я разрыдалась пуще прежнего. Я не хотела отпускать свою любовь в отпуск. Я не хотела отпускать любимого в Америку. А хотела только одного, чтобы все оставалось, как прежде.