Ее слова обрушиваются на меня, как ушат ледяной воды.

– Меня? Да у меня и пары подписчиков не наберется.

Элли заканчивает печатать.

– Ха! Получай, шлюха! – затем она медленно поворачивается в мою сторону. – Как давно ты заходила в Сеть?

Ничего хорошего из этого не выйдет, я это предсказываю. Как и мой желудок, который скручивается в ужасе и урчит.

– Эм, давно?

Элли кивает, встает и показывает на свой компьютер.

– Ты, возможно, захочешь на это взглянуть. Или нет, неведенье – это счастье, в конце концов. Если ты все-таки решишься, то лучше держи поблизости немного водки.

Затем, похлопав меня по плечу, спускается вниз, и ее хвостик покачивается за спиной.

Я смотрю на экран, учащенно дышу, пока кровь несется, словно скоростной поезд, по моим венам. Я никогда не дралась, никогда в своей жизни. Что-то близкое к драке было на втором курсе, когда Кимберли Уиллис заявила всем, что она выбьет из меня дурь. Тогда я сказала своему учителю физкультуры, тренеру Брюстеру – гигантскому лесорубу, – что у меня неожиданно начались месячные и мне нужно идти домой. На протяжении всего учебного года он избегал со мной зрительного контакта. Но это сработало. На следующий день Кимберли узнала, что это Тара Хоффман сплетничала о ней, поэтому ссора обошла меня стороной.

Я не привыкла, что люди меня ненавидят. Но, судя по всему, тысячи людей делают это, десятки тысяч людей.

@aryhousegirl47 говорит, что у меня толстая задница. @princessbill думает, что я жадная до денег шлюха. @twilightbella5 подозревает, что моя мать была Чужой, потому как у меня странные огромные глаза. А @342fuckyou плевать хотела на все слухи – Николас ее.

Ох, и посмотрите на это – у меня появился и хэштег #оливиясоси.

Замечательно.

Я захлопываю ноутбук и отодвигаю его в сторону, словно паука. Затем приземляюсь на свою кровать и пишу Николасу сообщение.

На ответ у него уходит несколько секунд.

И так же быстро, как и появилось, мое беспокойство об этих комментариях угасло, исчезая из моего сознания.

Наш с Николасом летний роман настоящий. А сейчас, когда передо мной маячит дата его завершения, я не собираюсь тратить время на переживания о бессмысленных словах безликих призраков, которые я не могу изменить и которые не имеют значения.

Если бы мне давали пять центов каждый раз, когда мама говорила мне эти слова без части про «охрану», то я была бы сейчас богата как… ну… как Николас.

Я качаю головой.

Как только я читаю эти слова, я тоже представляю себе это. И боже… тепло внизу живота разливается, пока мои бедра не начинает восхитительно покалывать. Мои руки немного трясутся, когда я печатаю ответ.

Возбуждение бурлит во мне, как только что открытое шампанское.

Я спрыгиваю с кровати, направляясь в ванную, чтобы освежиться и переодеться. По дороге пишу единственное, что смогла придумать.

* * *

Проходят дни, и то, что раньше было чем-то новым, превратилось в… рутину. Обычные дни. Удивительно, как быстро это произошло, как быстро мы адаптировались.

У меня есть парень, по крайней мере, до конца лета. Сексуальный, великолепный, веселый парень, который также является представителем королевской семьи. Это все усложняет, но что стало бы удивительным для комментаторов в Твиттере, на Фейсбуке и для репортеров, так это то, каким нормальным все выглядит.

Мы ходим обедать в окружении охраны, но это все еще остается обедом. Мы посещали детское отделение больницы. Дети расспрашивала Николаса о его короне и троне, а мне хлопали, когда я для них жонглировала (меня научил папа на кухне «Амелии» много лет назад). Я позволила Николасу купить мне одежду – простую, но дорогую одежду, – потому что не хочу выглядеть жалко на фотографиях рядом с ним. Всякий раз, когда я выхожу на улицу, то надеваю солнцезащитные очки и едва обращаю внимание на вопросы, которые выкрикивают репортеры.

Теперь это моя жизнь.

Но в момент, когда я думала, что жизнь устаканилась, все изменилось одним вопросом: «Хочешь пойти на вечеринку?»

* * *

Когда мы с Николасом выходим из машины, Джеймс держит над нашими головами зонтик, а в небе сверкают молнии и льет сильный дождь. Клуб пафосный: весь из полированного оникса и нержавеющей стали, без окон и со звуконепроницаемыми стенами, чтобы не злить консервативных и богатых соседей. Перед дверью висит бархатная веревка, возле которой стоит мамонтоподобный вышибала в темном костюме, солнцезащитных очках и с зонтиком. Но здесь нет очереди, и это не из-за непогоды.